Тем самым М. А. Булгаков был прямо вовлечен в постановку оперы «Прорыв», автором либретто которой был С. М. Городецкий. Эта опера построена на череде песен, сменяющих друг друга и малосвязанных с сюжетом, они исполняются то хором, то сольно. В одной из песен первого акта есть слова:

Мы споем про сине море и про матушку Москву <…>[1215].

Мы споем про сине море и про матушку Москву <…>[1215].

Вероятно, М. А. Булгаков пародировал «Прорыв» и личность С. М. Городецкого как либреттиста-песенника в эпизоде с хоровым кружком, организованным Коровьевым в филиале Зрелищной комиссии. Все сотрудники учреждения непроизвольно поют песню хором и поодиночке, не могут остановиться и сгорают от стыда за происходящее. В полной рукописной редакции 1928—1937 гг. при описании этого эпизода М. А. Булгаков словно проговаривается о реальной ситуации, послужившей прототипом эпизода с хором в учреждении:

Здание сектора гремело, как оперный театр[1216].

Здание сектора гремело, как оперный театр[1216].

Несчастных участников массового гипноза посадили в грузовики и повезли за город в клинику Стравинского: это одновременно и образ гротескного безумия ситуации, и ее распространения за пределы Москвы, поскольку «Прорыв» ставили и в областных театрах. И «композиторская» фамилия психиатра оказывается тут исключительно к месту. Песня же поется действительно «про сине море», как в первом акте оперы. М. А. Булгаков и в этом точен в деталях:

Славное море, священный Байкал…[1217]

Славное море, священный Байкал…[1217]

Кроме того, в соответствии со своей должностью в Большом театре в 1937—1938 гг. М. А. Булгаков вынужден был консультировать и править С. М. Городецкого, который писал новое либретто «Иван Сусанин» для оперы Глинки[1218]. Р. Иванов-Разумник так комментировал эту деятельность поэта-либреттиста:

Последним литературным подвигом его было перелицовывание текста оперы «Жизнь за царя» в текст оперы «Иван Сусанин». Эта юмористическая история очень шумела в последние годы в Петербурге и в Москве, – и не прославила имени Сергея Городецкого, когда-то так славно начавшего свой литературный путь (сборники стихов «Ярь» и «Перун»), для того, чтобы так бесславно закончить его к началу сороковых годов[1219].

Последним литературным подвигом его было перелицовывание текста оперы «Жизнь за царя» в текст оперы «Иван Сусанин». Эта юмористическая история очень шумела в последние годы в Петербурге и в Москве, – и не прославила имени Сергея Городецкого, когда-то так славно начавшего свой литературный путь (сборники стихов «Ярь» и «Перун»), для того, чтобы так бесславно закончить его к началу сороковых годов[1219].