В элегиях «Два часа» и «Вдохновение» (1831) раскрывается представление о поэтическом озарении, сопоставимом с пророческим экстазом. Философский зачин элегии «Два часа» – «Есть» – вносит пафос утверждения диалогичности поэтического творчества, отражающего взаимодействие имманентного и трансцендентного, влияние божественного Логоса на душу поэта. Поэтическое творчество, соотнесенное с огнем и волной («огненной струей», «сладкозвучная волна»), – это мгновенное вдохновение, сошествие божественной силы. В лирике Хомякова с поэтическим вдохновением соотнесен эпитет «сладкий», знаменующий идею гармонии и «рай сладости». Здесь раскрывается триада: томление души – преображение – покой, – отражающая на личностном уровне концепцию исторического процесса, сформулированную любомудрами. Вторая часть элегии антитетична первой, ибо в ней раскрыто томление души, не находящее себе позитивного разрешения из-за отсутствия «божественного света», соединяющего в себе музыку и Логос.

Пророческий характер вдохновения подчеркивается церковнославянской образностью («зенница», «терн», «молния», «распахнутся небеса»). В лирике Хомякова частотна персонификация творческой, духовной силы в образах гения, ангела-хранителя.

В стихотворении «Надпись на картине (ангел спасает две души от сатаны)» (1848) в рамках трехчастной композиции раскрывается диалектика воплощения – земной жизни – возвращения на небесную родину. Поэт намечает две возможности жизнетворчества человека: активное приобщение к земному миру и отстранение от него, сохранение «юного чела». После физической смерти «образ» души продолжает сохранять индивидуальные черты, единство субстанционального и земного.

В лирике Хомякова («Элегия на смерть В. К. К<иреевского>», 1827; «На сон грядущий», 1831) смерть воспринимается как освобождение духовной субстанции, как родовой удел, – отсюда идея приятия кончины. Поэт подчеркивал, что в бессмертной душе человека, как и в истории, ведут борьбу молодость и старость, воскресение и смерть. Аналогом воскресения на уровне внутреннего духовного мира выступает конструктивное воспоминание.

Осмысляя метафизику бессмертия, Хомяков указывает на особые его формы в истории, в памяти народа: в оде «Бессмертие вождя» (1823) момент гибели героя за родину становится максимальной формой его жизнетворчества, победой над смертью. В стихотворении «Желание покоя» (1825) бессмертие также соотнесено с образным рядом памяти о старине, славе.

Хомяков раскрывает представление о генетической форме бессмертия в стихотворении «К детям» (1839). Крестное знаменье и молитва выражают охранительное начало, оформляющее связи между душами, которые оказываются сильнее смерти. Тема отеческой любви возводится к ее абсолютной форме – благодати Бога к человеку.