Таким образом, природный мир в поэзии Хомякова явился средоточием сокровенных граней лирического переживания, интуиций об исторических судьбах России на перекрестии Востока и Запада. В многообразии земных и небесных пейзажей, в художественном взаимопроникновении конечного и беспредельного поэт-мыслитель провидел пути божественного преображения тварного естества, его приобщения к вечности. Природное бытие, запечатленное в синтезе элегически-напевных и одических, ораторских интонаций, образует у Хомякова и сферу таинственного богообщения, и пространство, где развертывается масштаб ищущей религиозно-нравственной, культурно-исторической мысли лирического «я».

С. В. Шешунова «Светлое воскресенье» А. С. Хомякова и пасха в русской литературе XIX—XX веков

С. В. Шешунова

«Светлое воскресенье» А. С. Хомякова и пасха в русской литературе XIX—XX веков

И наше исповедание —

Одно и без изменения:

Пасхальное ликование,

Прощение, воскрешение.

В 1844 году А. С. Хомяков переложил «Рождественскую песнь в прозе» («A Christmas Carol in Prose») Ч. Диккенса, созданную всего годом раньше, в повесть «Светлое Христово Воскресенье». В. А. Кошелев, установивший в 1991 году авторство Хомякова, показал, что это переложение не было простым заимствованием: оно отвечало внутренним потребностям русской литературы, которая как раз в ту эпоху искала пути для художественного воплощения особенностей православной культуры. Здесь Хомяков первым выразил то, что Гоголь через год теоретически оформил в своем «Светлом Воскресенье».[730]

Впоследствии эти потребности были реализованы русскими писателями уже в оригинальных, незаимствованных сюжетах, где прощение во имя Христа, возрождение героя, просветление его жизни приурочено ко времени пасхального цикла праздников – от Великого поста до Троицы и Духова дня. И. А. Есаулов и В. Н. Захаров рассмотрели с этой точки зрения ряд классических произведений – рассказы И. А. Бунина и А. П. Чехова, романы Б. Л. Пастернака и М. Е. Салтыкова-Щедрина, но в первую очередь – Ф. М. Достоевского[731]. Этот ряд можно было бы продолжить, включив в круг рассмотрения сочинения авторов второго и третьего ряда как XIX (например, «В лесах» П. И. Мельникова-Печерского), так и ХХ века («Пароль» И. И. Савина, «Побежденные» И. Н. Римской-Корсаковой). Если В. Н. Захаров предпочитает говорить о пасхальном рассказе как особом жанре, то И. А. Есаулов поставил вопрос об особом пасхальном архетипе православной соборной культуры, определяющем своеобразие русской литературы независимо от жанровых ограничений.[732]