Теперь становится ясной и эпитафия на «Хомяковской горке»: «призыв» Хомякова – это призыв построить всю жизнь народа на основе христианской любви. Но, увы, «презрительно толпа холодная смотрела» – народ не внял этому призыву. Как тут не вспомнить хомяковскую «Исповедь русских»:

Причем, по Неплюеву, верховный закон любви отверг весь народ: верхи и низы, светская власть и Церковь. И Неплюев предупреждает, что наказание Божие неминуемо. Увы, он оказался пророком – наказание в лице большевиков не замедлило последовать.

Действительно, «призыв» Хомякова для русского общества был утопией. Да и сейчас мы смотрим на дело точно так же. Неплюев же воспринимает этот призыв как руководство к действию и настойчиво стремится воплотить его в конкретных делах, и прежде всего – в Крестовоздвиженском Братстве. Хомяков писал: «Пусть богатый употребляет лишки своего богатства на помощь бедным (разумеется, не поощряя тунеядства) или на дело общей пользы и общего просвещения»[940]. Неплюев же, буквально следуя этому, в 1901 году передает Братству большую часть своего состояния, и Братство, несмотря на все препятствия, продолжает успешно развиваться. Это поступательное движение не остановила даже смерть Неплюева, последовавшая в начале 1908 года. Братство переживает Мировую войну и революцию. В советское время оно стремится сохранить свой хозяйственный и религиозный строй, маскируясь под различными вывесками: коммуна, артель, совхоз. До поры до времени это удается, и в 1922 году о нем говорят как о лучшем аграрном хозяйстве России. Но в то же время братчики испытывают огромный административный нажим властей. В 1924 году начинаются репрессии. Сначала из артели удаляют сестер Нелюева – Марию и Ольгу, – которые стали во главе Братства. Затем арестовывается и получает большие срока верхушка Братства, включая священника Крестовоздвиженского храма о. Александра Секундова. Тогда же была сброшена фигура ангела и снята мемориальная доска у «Хомяковской горки». В 1927 году закрываются неплюевские школы. Наконец, в начале 30-х во время коллективизации бывших братчиков выселяют из Воздвиженска по разным местам проживания.

Между Хомяковым и Неплюевым имеется удивительный параллелизм. Оба – помещики из старинных дворянских родов, оба – богословы и социальные мыслители, будучи превосходными писателями, оба вынуждены издавать свои сочинения во Франции. Хомяков – поэт, а Неплюев – композитор, положивший на ноты семь стихотворений Хомякова. Есть и просто мистические совпадения: оба прожили 56 лет и 4 месяца, и оба умерли от неожиданной болезни. Продолжая этот ряд параллелей, можно высказать следующий тезис: Неплюев – фигура того же огромного масштаба, что и Хомяков. Вся беда в том, что этот масштаб не был распознан. Официальная церковь видела в Неплюеве протестанта и в некотором роде толстовца. И даже незабвенный о. Павел Флоренский, упоминая о Неплюеве как последователе Хомякова, вопрос о его церковности оставляет открытым[941]. А для большевиков он был, хотя и коллективист, но совершенно иной – христианской направленности, а потому о нем просто не упоминали. Однако Неплюев – пророк, хотя, как водится, и непризнанный в своем отечестве. Его имя должно занять почетное место в ряду русских мыслителей. Деятельность Неплюева показала, какой громадный потенциал таится в социальных идеях Хомякова. И символом этого является Хомяковская горка в Возвиженске. Будем надеяться, что горка будет восстановлена. Причем – с теми же стихами, обличающими нас, потомков, за то, что мы, со своим «гордым умом», до сих пор не следуем призыву любви, провозглашенному двумя выдающимися сынами России.