– Так куда звонить, где вас искать? – редактор вёл себя как нашкодивший третьеклассник.

– Не врать! Все реквизиты у тебя есть. И вообще – в своём ли уме ты был, когда гнал Сокольского и сажал себе на шею этого скунса? Ждал, когда заместитель пинком выставит тебя из редакторского кресла? Так я и без твоего Ниткина могу это обеспечить! – по-военному орал Василий Лукич, а его деваха всё пунктуально конспектировала.

Позеленевший Триш разве что в ногах у «представителя» не валялся, вымаливая прощение и возможность пересмотреть, искупить, доказать.

Разборки завершились строгим выговором и приличным штрафом, тут же снятым с жалованья Бориса Ильича.

Егоров, видимо, имел особое влияние в верхах Зауралья: он моментом притушил занимавшиеся аппаратные страсти. Курилов был нейтрализован первым. Друг Володька в одночасье оказался отлучённым от Витаса. Главный по СМИ даже оставил мысль подыскать бывшему наушнику какое-нибудь тёплое местечко, как упорно прочили злые языки. Ниткин, вечно под шафэ, неприкаянно шлялся по редакциям, разнося всяческие небылицы про Лебедеву и не оценившего его Триша.

– Посмотрим ещё, Лариспетровна, кто кого! Ниткин последнего слова пока не сказал! – злобно хорохорился Натаныч за очередным возлиянием.

Его слова никто всерьёз не принимал, зная, что Ниткинские россказни нужно делить на три. Однако угрозы многим казались совсем не пустой болтовней, о них со всех сторон сигналили Ларисе. От этакой подлой личности всего можно ожидать!

Душонка оскорблённого бывшего замредактора успокоилась тем, что тот пристроился к новообразованной партии, ратующей якобы за народные интересы и свободы. Теперь он, опустошая партийные закрома, встал на сторону горластых лево-либеральных демократов.

***

Тем временем даже маловеры Зауралья уразумели, что демократические выборы – совсем не прежний добродушный междусобойчик, с которым они сроднились при Советах. Недоедающие от безденежья семьи за головы хватались при виде миллионов и миллиардов, спускаемых на агитацию – на огромные придорожные щиты, на горы листовок в почтовых ящиках, на забитые агитпропом газетные полосы и нескончаемые «головы в телевизоре». Кампания нового образца разворачивалась невиданно широко и денежно, заливала избирателей ушатами вранья, а политических противников – грязью и кровью. В ход шли приёмы, о существовании которых регион прежде даже не слыхивал…

Вот в чудный предмайский вечер вышел прогуляться у реки Герман Иванович Златковский. Вдали от шума городского захотелось внять плеску волн, запечатлеть в душе розовый закат. Потянуло и на большее: пройтись у кромки воды, даже забрести в неё – черт с ними, со стодолларовыми новыми туфлями. И так возжелал человек приблизиться к тишине и естеству природы, что шагнул в реку по колено, а потом и вовсе с головой…