Бело-чёрная дамочка раскрыла папочку и начала скорописью что-то строчить в ней. Егоров, не смутившись, продолжал своё:

– Разве нет? Допустим, заявления вам подпишут, и вы уйдете. Надо набирать новый штат, обучать его, натаскивать, авторитет поддерживать. Это время, снижение качества выпусков, потерянная реклама. Вот они, недополученные деньги! А главное – скандалище, урон репутации. В общем, ту ещё волну может поднять эта ваша забастовка. Шапки полетят по всему городу, а может и выше, в том числе и с нужных в данный момент голов. Дорого обойдутся газете ваши дурацкие амбиции!

Здесь куратор прервал словесный поток и внимательно обвёл взглядом присмиревших бузотёров. Но резюмировал в неожиданном ключе:

– А новые учредители не для того пришли в «Обоз», чтобы редакционные сопли развешивать по городским фонарям. Допустить такой глупости никак не можно. Словом, так: ваши обстоятельства и требования мне известны, данными мне полномочиями принимаю решение их удовлетворить. С этой минуты господин Ниткин уволен. Хотя лично я считаю, что и остальные участники инцидента заслуживают наказания, правильно было бы ваши прошения подписать. Ну да на первый раз… Сейчас всем забрать свои бумаги и разойтись по рабочим местам. Серьёзных дел впереди полно, а они – куролесить!..

Идя на собрание, борцы за справедливость приготовились опять митинговать, требовать, стоять на своём, пока не будет изгнан никчемный вредоносный Володька. Но такого поворота не ожидал никто. Они пришибленно разбрелись по кабинетам переваривать случившееся.

А варяг Лукич погнал верхушку «Обоза» в кабинет главреда. На следующий день Гришина, довольная, как именинница, по секрету выболтала Ларисе, что Наш Ильич попал под грандиозный разнос. Не всё ему с бессловесных подчинённых стружку снимать! Вася Егоров, её давний знакомец по горисполкому, перебравшийся в столицу, оказался более чем осведомлённым о редакционных порядках, а в особенности о беспорядках. Боре досталось не только за покровительство гнусным проделкам Ниткина, из-за которых умер человек, а сам рулевой чуть не потерял управление вверенным ему изданием. Припомнили Тришу и заячий мандраж перед городскими чинушами, и палки, вставляемые в колёса толковым корреспондентам, и даже попойки кабинет-буфета.

– Ниткин – свой человек в мэрии, его так просто не объехать, я вынужден был с этим считаться! – блеял Триш в оправдание.

– А тебе кто зарплату платит, кто деньги на издание даёт – мы или мэрия? Раз пошла такая пьянка, мог бы позвонить, мнение учредителей спросить!