— Боюсь, она снова испугается, — заволновался Люк.

— Нет, — уверила его Мэдди. — Нет. Мы этого не допустим. Все будет иначе. И моя мама поможет.

— Как жаль, что ей придется общаться с незнакомцем, — ответил Люк. — Мне бы хотелось…

— Я знаю, — сказала она, обхватив ладонями его лицо и прижавшись губами к его губам, словно охватившую их тревогу можно было унять поцелуем. — Все пройдет легко, — сказала Мэдди, стараясь придать каждому слову толику уверенности, которой им обоим так не хватало. — Вот увидишь. Однажды всё станет так, будто ничего этого и не было.

Люк медленно кивнул. Она видела, как сильно ему хотелось поверить ей. Мэдди кожей чувствовала, как ему это необходимо.

«Поверь, — подумала она, целуя его снова, — пожалуйста, поверь. Тогда и я смогу. Наша дочка никогда не поверит в нас, если мы сами не сможем».

Мэдди, конечно, сильно задержалась. К приходу Гая она едва успела домчаться до Деллы и забрать Айрис, а потом быстро вымыться, чтобы на коже не осталось и следа от украденного часа, который она провела с Люком.

Она заканчивала укладывать волосы к ужину, когда в спальню заглянул Гай. Мэдди увидела в зеркале его усталое, несчастное лицо и букет цветов в руке. Господи боже мой!

Он направился к ней, протягивая цветы, и, рассказав, что к нему в больницу заезжала Элис, сообщил:

— Я не буду присутствовать на встрече Айрис с Люком. Если ты действительно этого хочешь.

— Хочу, — ответила она, поворачиваясь и глядя ему в лицо. Ей стало легче на душе, но благодарить Гая за это, как и за букет, она не стала. Какая уж тут благодарность, если он немедленно заявил, что кто-то другой должен занять его место на этих встречах.

— Гай!.. — возмущенно начала Мэдди.

— Нет-нет, не думай, что я тебе не доверяю! — умоляюще заговорил он, прерывая ее тираду, и подошел на шаг ближе, по-прежнему зажав в кулаке цветы. Выражение его лица стало жалким, а глаза… Так смотрит на любимого хозяина провинившаяся собака. — Просто я не смогу спокойно стоять за операционным столом, зная, что вы проводите время втроем! Честно говоря, эта мысль сводит меня с ума…

Мука в его глазах и голосе против воли заставила ее сердце смягчиться. Именно этого Мэдди и боялась за обедом. Она цеплялась за свою ярость и отчасти преуспела в этом, благо поводов хватало, но когда Гай снова предложил ей букет, она приняла его и из сострадания не стала отстраняться, когда он наклонился и погладил ее губами по щеке. «В самом деле? Но ты всегда была падкой на жалость», — вспомнились ей слова Питера. В эту самую щеку Мэдди совсем недавно целовал Люк — с гораздо большей страстью, прижав ее спиной к стене; и ее тело обвивалось вокруг него…