Печатается по: Звено (Париж). 1927. № 228. 12 июня. Подп.: Д. Озеров.
Сергей Волконский «ВОСКРЕСЕНИЕ»
Один известный французский постановщик затеял перенести на экран роман Льва Толстого. Много работы было уже сделано, много денег было потрачено, когда он неожиданно слег в постель. Когда после многих недель тяжелой болезни он встал и захотел продолжать работу, труппа оказалась в разброде, «звезды» получили другие приглашения, и в довершение всего из Америки пришло известие, что другой постановщик взялся за ту же задачу и даже заручился сотрудничеством одного из сыновей Льва Толстого… Эта картина сейчас идет в зале «Мариво».
Самый главный интерес этой картины в исключительно прекрасной игре актрисы Долорес дэ[ль] Рио в роли Катюши Масловой. Можно сказать, что это единственная исполнительница во всей пьесе, которая заставляет верить в себя. Все остальное очень надуманно, нарочито и, несмотря на «ближайшее участие» сына великого писателя[333], выходит не по-русски. В особенности не по-русски вся деревенская, усадебная часть. Не похож дом теток Нехлюдова, не похожа природа, не похоже убранство комнат, и уж совсем не похожи на русских барынь, помещиц, дворянок сами тетки: одна не по-русски чванна, другая не по-русски ласкова. Все это было во власти режиссера не в одинаковой степени, конечно, – надо помнить, что эта «Россия» ставилась в Калифорнии. И странно, что во всем этом самое «русское» впечатление получается от испанки Долорес[334]: она больше всех других отвечает заданию, она глубоко человечна, без всякого налета ложного «местного колорита». Только один раз, крестясь, она ошиблась и пошла от левого плеча к правому. Что, спускаясь по лестнице барского дома с завернутым в одеяло ребенком, она остановилась в молитве перед мадонной Карло Дол[ь]чи, это, конечно, не ее, а режиссерская вина, как не ее вина, что та фотография ее, которую хранит Нехлюдов, вставлена в эмалевый складень наподобие образа. Все это не ее вина, а она прекрасна и в особенности хороша в сценах нравственного падения, в тюрьме, в халате, всклокоченная, пьяная, циничная. Сцена, когда Нехлюдов входит в тюрьму и она его понемножку узнает, очень сильно захватывает.
Нехлюдова изображает довольно известный Род ла Рок, типичный актер «внутренних переживаний», с недостатками внешнего движения, вялый, рыхлый. Есть актеры кинематографа, про которых можно подумать, что их идеал – неподвижность. Эта «мимика внутреннего сгорания» в смысле зрелища очень утомительна, ибо она в корне противоречит кинематографическому принципу.