Около 1474 г. фламандский художник Йос ван Гент написал алтарный образ для часовни братства Тела Христова в Урбино. Он показал Христа, который на Тайной вечере причащает апостолов. У левого края панели, за спинами других учеников, стоит Иуда Искариот, который держит в руках мешочек с деньгами. На его плечи накинут талит – еврейское молитвенное покрывало. Он выкрашен в желтый. Этот цвет, скорее всего, был выбран не потому, что такие талиты на самом деле носили иудеи во Фландрии или в Италии, а из-за того, что он напоминал о презренном еврействе предателя[954].
II.5.14. Жития святых. Париж. Вторая четверть XIV в.
II.5.15. Карло Кривелли. Бичевание Христа. 1486 г.
Церковь св. Лаврентия, Сильвестра и Руфина в Масса Фермана
Почему на средневековом Западе главным (анти)иудейским цветом стал именно желтый? Точного ответа нет. Возможно, эта символика пришла в католический мир из мусульманских земель. Еще в VIII в. дамасский халиф Омар II (717–720) обязал «зимми» («людей договора»), т. е. немусульман, живших в его обширной державе, носить особые головные уборы и пояса, которые отличали их от правоверных. Для христиан они были синими, для иудеев – желтыми, а для самаритян – красными. Та же цветовая классификация в XIV в. применялась в Египте и Сирии, где христиан обязали носить синие тюрбаны, а иудеев – желтые. Ближе к католическим королевствам ее можно было встретить в мусульманской Испании[955].
По еще одной версии, символическая связка между евреями и желтым цветом возникла из-за того, что они играли важную роль в торговле шафраном – драгоценной специей, лекарством и красителем – по всему Средиземноморью. И задолго до того, как их принудили одеваться в шафраново-желтый, активно использовали этот престижный цвет в своей одежде. Такая ассоциация закрепилась в умах христиан, и, вводя визуальную сегрегацию своих иудейских подданных, они превратили шафраново-желтый в еврейский цвет, и он стал презренным[956].
Но вернемся к средневековой иконографии. Символику желтого, как и других цветов, нельзя воспринимать слишком механистично. Негативные ассоциации не были закреплены за ним раз и навсегда. Его значение зависело от сюжета и соседства (сочетания или контраста) с другими цветами. Во многих случаях «плохой» желтый, в который одевали иудеев и других иноверцев, был неотличим от благородного золота. Ведь его нередко передавали с помощью тех же красок. В желтых одеждах могли представлять не только морально сомнительных персонажей, но и святых – Иосифа (приемного отца Христа), Анну (мать Марии) или Елизавету (мать Иоанна Крестителя). В одной из рукописей «Божественной комедии» Данте, созданной в Тоскане в 1444–1450 гг., поэт – автор и герой поэмы – встает на колени перед апостолом Петром, а за спиной у него восседает Троица: трое мужей в огненно-красных одеяниях. Первый из апостолов одет в длинный желтый хитон, который тут явно не имел никаких негативных ассоциаций[957]. Не всех евреев представляли в одежде желтого цвета; не все, кого одевали в желтое, были евреями; а их еврейство – как у того же Иосифа – не обязательно оценивалось негативно (II.5.16).