Воцарилось молчание – доктор безмолвно катал слово на холодном сером языке. На другом конце двусмысленно освещенного кабинета Концеппер изгладил крошечную морщинку на безукоризненных слаксах.

– Вспоминаю, как я учился в колледже, – задумался Концеппер после паузы. – Вспоминаю, что даже тогда меня глубоко расстраивали слова, которыми другие студенты означали акт. В колледже женщин идиоматически ровняют с землей и приравнивают к препятствию. «Ты ее жарил?» «Ты ей вдул?» «Вчера ночью я ее вздрючил». Неправильные слова, д-р Дж___, разве это не кристально ясно? Все они неадекватно отражают не только референцию, но и саму суть акта, в котором два разных «Я» проникают друг в друга, не только физически, но, конечно, психологически. Я просто должен сказать, с бестактностью, обусловленной отношением к слову озабоченного общества, что твердо верю в сравнительные достоинства глагола «ебаться». – Концеппер поднял глаза и холодно улыбнулся: – Я вас оскорбил?

– Нисколько, – прошипел д-р Дж___; он маньячески поигрывал пультом механического кресла, заставляя его намекающе скакать вверх-вниз; жалкий, слабый подбородок доктора был весь покрыт слюной.

Концеппер холодно улыбнулся и задумчиво потер свою благородную челюсть, задержавшись на глубокой ямочке, которая посредством таинственных физических процессов пленяла и отражала свет таким образом, что слепила всякого, кто пытался взглянуть Концепперу прямо в темно-зеленые глаза