РИК: Может, мне ее просто съесть? Именно это, очевидно, предлагает Норман Бомбардини. Мне ее проглотить? Тогда Другая уж точно станет «Я».
РИК: Ланг носит модель обуви, которую Линор люто и бешено ненавидит.
ДЖЕЙ: Фиксация Линор Бидсман на ногах и обуви возникает и существует внутри неупорядоченной гигиенической сети, насквозь инфицированной мембранной двусмысленностью. Вы же сами понимаете.
РИК: Бред сивой кобылы. Поверить не могу, что я это слушаю.
РИК: Где этот Олаф Блентнер? Я поговорю с ним без посредников. Плюну в глаза. Он у меня попляшет.
ДЖЕЙ: Олафа Блентнера нет с нами. Профессор Блентнер вернулся в землю.
РИК: Какая уместная ирония. Надеюсь, похоронен на пастбище для лошадей, где на него срут сивые кобылы. Прах к праху.
ДЖЕЙ: Рик, гнев здесь абсолютно уместен и естествен. Мне позвонить в нёрф-клуб, может, подеремся пару раундов? Я здесь, чтобы помочь вам наилучшим образом, в пределах, наложенных реальностью ситуации, в которой мы оказались.
РИК: Заткнитесь. Где эти так называемые Гейдельбергские гигиенические лекции? Я их прочту. Напишу и опубликую рецензию, разнесу по кочкам, у вас глаза на лоб полезут.
ДЖЕЙ: Боюсь, я дал их почитать другому клиенту и другу.
РИК: Только не Линор.
ДЖЕЙ: Рик, боюсь, наше время и правда вот-вот закончится. Другие мои старинные клиенты и друзья ждут. Я запущу ваше кресло?
РИК: Вы ублюдок.
ДЖЕЙ: Приходите снова, поскорее, как только сможете. Скажите миссис Шорр, чтобы назначила вам следующий сеанс в ближайшем будущем.