– Ну, тогда, может, я должен спросить, что ты думаешь, – сказал Ланг, откинувшись на кушетке; в окне Линор видела, как он переложил ногу на ногу и снова взял вино. – Что ты думаешь обо всем этом, ну…

– Не знаю, – произнесла Линор через минуту, дыша на холодное окно. Она смотрела, как сказанное затуманивает саму возможность выглянуть наружу. – Не знаю, что думать, старина Ланг Встанг-Шланг. Скажи, что мне думать, пожалуйста, и я так об этом и подумаю.

– Ну, Линор, это вообще не разговор.

Линор ничего не сказала.

– И ты бы звала меня Энди, – сказал Ланг. – Ты бы не звала меня никак, кроме как Энди, думаю я.

– Вот что нам вообще-то нужно, – сказала Линор, кивая, с закрытыми глазами. – Нам нужна откровенность. Нам нужен контроль, только с откровенностью. Никаких больше игр. Люди говорят мне, что делать, думать, говорить, как их звать, и я так делаю. Все станет проще некуда. Тогда все перестанут шептаться, пока я сплю, и брать друг друга на работу за моей спиной, и надевать противогазы. Все просто станут осмысленными. – Линор обернулась. – Давай так и сделаем, ладно? Каким именно образом ты впутан в план моей прабабушки?

– Давай-ка чуть придержим коней, Линор, – сказал Ланг. Отставил стакан, подошел к Линор и встал в одном метре от нее у окна. По одну сторону от них стоял телевизор; позади Ланга был путь к двери. – Тпру, ну же, – говорил Ланг. – Я знать не знаю о каких-то прабабушкиных планах. Все, что меня связывает с твоей семьей, – это, по сути, ты. – Он потряс головой. – Насколько я знаю, насчет тебя и меня никто ничего тайком не замышляет.

Линор глянула на пол, убрала один локон за ухо и скрестила руки. Ланг стоял между ней и дверью. Глаза Линор стали большими и горячими, гортань одеревенела. Линор посмотрела на Ланга, державшего большие пальцы в карманах брюк.

– Тогда почему у меня чувство, что меня под тебя подкладывает вся Вселенная? – спросила она спокойно. Подумала, что вот-вот расплачется.

Ланг глянул на нее.

– Эй, только, пожалуйста, не плачь, – сказал он.

– Когда я этого вообще не просила? – сказала Линор. – Когда ты мне даже не нравился? Я тебя не хотела. – Она глянула мимо Ланга на дверь и стала всхлипывать, чувствуя, как изгибаются над грудью плечи.

Тут случился Ланг, и ее лицо ткнулось в его рубашку, и в ее руке неведомо откуда взялась салфетка, и древесина в горле вроде как растрескалась и разлетелась во все стороны, так что стало больно.

Ланг издавал тихий ритмичный звук, касаясь ртом Линориных волос.

– Я тебя ненавидела, – сказала Линор в его рубашку, говоря с его грудью. – Ты тогда пришел, ты нас терроризировал, ты был пьяный, этот парень с глупой задницей, и Сью Шо было страшно.