Ручьи тепла в теле Линор вроде как разделились на множество ручеёчков. Она уставилась на ботинок Ланга на столике. Закрыла глаза и ощутила, как ноет шея. Ланг всё глядел на Линор.
– Давай-ка разберемся, – сказала она наконец. – Рик рассказывал тебе личные подробности о моей семье? В самолете? Пока я была там же, только спала?
– Может, не надо было тебе говорить, что́ он мне сказал? Линор, ошпарь меня чем-нить, если я вдруг свалял дурака. Просто забудь все, что я наговорил.
Линор продолжала смотреть в стеклянную столешницу, и на Лангов ботинок, и на отражение Лангова ботинка, и на Лангово отражение.
– Он рассказал тебе все это, пока я спала, – сказала она. В столешнице Ланг вроде как смотрел мимо нее, потому что настоящий Ланг смотрел на нее. Когда он наконец опустил взгляд на столик, Линор посмотрела на Ланга прямо.
– Ну, он сказал, что ты его невеста, – сказал Ланг, – и он питает страстный и абсолютный интерес ко всему, что связано с его невестой. Как по мне, все было вполне невинно. А уж как литературно – просто вот
Линор подняла глаза.
– Он сказал, что я его невеста? В смысле, пока невеста, а скоро мы поженимся?
– Да
– Рик сказал, что мы помолвлены? Просто взял и сказал, по своей инициативе, с бухты-барахты?
– Видимо, он имел в виду не совсем то, что говорил.
–
– Слушай, Линор, я точно не хочу влезать между двумя людьми, которые…
– Да что он такого, блин, рассказывал, во что можно влезать-то?
– Иисусе Хэ, – сказал Ланг, массируя челюсть. Его отражение в стекле отвернулось от Линор. Потом глянуло вниз и вроде как почти подмигнуло, в стекле, ни с того ни с сего. Линор подняла глаза, но настоящий Ланг глядел на свои руки.
– Иисусе Хэ Христосе, – сказал он себе. Отпил вина. Линор горячими пальцами загладила волосы назад.
– Слушай, – сказал Ланг. – Я правда прошу прощения. Может, я тебе просто обо всем сейчас расскажу, обо всем том, почему я чувствую себя перед тобой жутко виноватым, а потом мы всё забудем и…