– Это точно. – Ланг улыбнулся. Глянул на Линорины ноги. – А можно я еще спрошу, почему ты всегда носишь эти кеды, конверсы? У тебя слишком красивые ноги, чтобы все время носить конверсы. Почему ты это делаешь?

Линор поерзала в кресле и глянула на Ланга, чтобы тот перестал глядеть на ее ноги.

– Они удобные, и всё, реально, – сказала она. – Все любят разную обувь, я полагаю.

– Обувь разная нужна, обувь разная важна, я прав? – Ланг засмеялся и выпил.

Линор улыбнулась.

– А моя семья реально смешная в плане слов. Думаю, тут ты прав. Моя прабабушка особенно, а она типа глава семьи уже давно.

– И твой папочка, и твоя домоправительница тоже, – сказал Ланг, кивая.

Линор резко подняла глаза.

– Откуда ты про них знаешь?

Ланг пожал плечами, потом ухмыльнулся Линор.

– Видимо, Эр-Ка упоминал, ну или.

– Рик?

– Но смешная, в каком роде? – сказал Ланг. – В смысле, люди любят поговорить, это же обычно. В мире полно заядлых и превосходных говорунов. Моя мать обожала поговорить, и мой папочка говаривал, что заткнуть ее реально, только ударив тупым предметом.

– Ну да, но, видишь, одно дело поговорить, – сказала Линор, приглаживая волосы. – Хотя, конечно, все это любят. Другое, как ты и сказал, значение, которое придается всему сказанному. Все сказанное для них страшно важно. – Линор на секунду осязала ободок стакана. Улыбнулась. – Взять хоть, например, то, о чем я вспоминала утром, как мой братик Камешек вошел в ту фазу детства, когда называл все вокруг марками вещей. Он спрашивал: «Это собака какой марки?» – или говорил: «Это закат той марки, когда облака из-за солнца становятся огненными», – или: «У этой марки дерева съедобные листья», – эт цетера. – Она глянула прямо на Ланга, который смотрел на нее в столешнице. Ланг глянул прямо на нее. Линор прочистила горло. – Что, ясно, не было, знаешь, чем-то таким уж очень значимым, тогда. – Она переложила ногу на ногу; Ланг глядел на нее не отрываясь. – Но моя семья какое-то время билась из-за этого в припадках, и как-то раз они умудрились выманить Камешка из дома, чтобы мы все могли вроде как сесть в гостиной, устроить саммит на тему, как заставить братика говорить вместо «марка» «род» или что-то такое. Это был большой семейный переполох, хотя мой отец, помню, все собрание проболтал по телефону, или ходил взять что-нибудь пожевать, или даже читал и всех игнорировал, потому что собрание вела моя прабабушка, а они не очень-то ладят. Не ладили – точно.

– Это ты об амхёрстском брате говоришь? – спросил Ланг. – О Ля-Ваше, который сейчас в Амхёрсте?