— Ваша тетушка очень добра, но она ничего не говорила о письме. Вместо этого…

— Боже милосердный, неужели оно попало не в те руки? И поэтому вы решились прийти сюда?

— Нет, не волнуйтесь. Я прочитала его. Оно прекрасно, — сказала она ему.

Он с облегчением выдохнул. Двое мужчин прошли мимо них, направляясь в другой конец гавани, где остальные разгружали корабль и складывали груз на пирс. Генри указал на него рукой.

— Это бриг «Ветер Ямайки». Он превосходен. Грузоподъемность — восемьдесят тонн. А груз какой! Такую мебель здесь редко увидишь.

— Так было раньше. Но теперь ее можно встретить все чаще.

Генри улыбнулся и вскинул бровь.

— Вы осуждаете, Мэри?

— Вовсе нет.

— Тогда скажите мне, зачем вы пришли. Вы знаете, как это опасно.

— Я бы сказала, что знаю, как это неприлично. Но, Генри, между опасностью и неприличием целый океан.

— Не здесь.

— Возможно, — согласилась она. — Хотя я считаю это добрым делом: благодаря мне сплетникам есть что обсуждать. Они наверняка остро нуждаются в новых темах, с тех пор как я больше не появляюсь в ратуше.

— Вы действительно хотите именно этого: быть предметом отвратительных выдумок?

— Нет, — искренне ответила она. — Будьте спокойны: я пришла сюда длинной дорогой и не подходила близко к рынку и ратуше.

— Рад это слышать, — сказал он.

— Я пришла сюда, потому что у меня появилась идея.

— Правда?

— Ваше письмо дало мне надежду. А это великий дар.