Крестовский резко поднялся, стараясь не встречаться взглядом с Машкой, шагнул вперед и замер перед Димкой, будто собирался протянуть руку.

— А где Шилова? — спросил Димка, не вынимая рук из карманов, и Крестовский после заминки перехватил правой рукой сползающий с плеча рюкзак, решив тем самым вопрос с рукопожатием.

— Ее не будет. У нее академ.

— Крестовский, что ты с ней сделал? — прищурился Димка.

— Да так, — туманно ответил Крестовский и добавил: — Я пойду. Я приходил, чтобы с тобой пересечься. Пока.

— Пока, — отозвался Димка и, дождавшись, когда Крестовский выйдет, повернулся к Машке: — Что у вас тут без меня случилось?

Глава 25

Глава 25

Я умираю почти незаметно.

Маша и сама не ожидала, что слова Крестовского об отъезде так ее оглушат. Несмотря на злосчастное СМС, когда Крестовский заявил, что он не хотел бы ничего рассказывать, несмотря на то что он так ни разу и не заговорил с ней за все четыре дня, не считая утренних приветствий и прощаний после уроков, Маша чувствовала себя окрыленной.

Потому что Крестовский на нее смотрел. Она чувствовала его взгляд, когда ее просили прочесть вслух отрывки на английском, и начинала сбиваться, потому что в голову лезло то, что читает она с акцентом и он это слышит. Она чувствовала его взгляд, когда писала лекции, но стоило ей повернуться в его сторону, как он тут же опускал голову и делал вид, что перечитывает конспект, хотя Маша видела, что он почти ничего теперь не записывает. Когда же ей пришлось отвечать на семинаре, она едва не закипела от смущения, потому что ему не нужно было скрывать свое внимание. Двадцать две минуты он смотрел на нее так, что Маше очень хотелось отложить конспект доклада и выбежать из аудитории: сердце колотилось в горле и соображать в таком состоянии было невозможно. Маша даже хотела потом высказать ему все, что думает о такой подставе, но стоило ей вернуться за свою парту, как он уткнулся в мобильный, а к концу занятия она немного остыла, и предъявлять претензии показалось глупым.

Эти четыре дня происходило что-то, чему Маша боялась даже дать название. Она сама себе стала напоминать героиню Остин. Теперь каждое утро начиналось с мысли о Крестовском. Это бесило и держало в тонусе. Поначалу Маша даже всерьез подумывала о том, чтобы покрасить волосы или же сделать модную стрижку. Хотелось закрепить во внешности те перемены, которые происходили внутри. Но когда она заикнулась об этом маме, та посмотрела так, что Маша быстро передумала, потому что объяснять то, что с ней происходит, не хотелось никому. Да она и не смогла бы.