Может быть, мое предположение и неверно. Но по словам самой Сэдзимы, круглая, бесфасадная форма виллы выражает переживание никак не ориентированного однообразия, навеваемого на нее окружающим лесом512. В этом смысле вилла – средоточие леса. На макете в МоМА лес занимает неизмеримо больше места, чем маленький кружок виллы513. Однако местом, в котором обитатель виллы может всецело отдаться этому переживанию, является не та или иная комната из тех, что опоясывают ателье, а только само ателье. Чтобы всецело сосредоточиться на осмыслении грандиозного однообразия леса, надо не смотреть на него сквозь оконный проем, а погрузиться в медитацию в изолированной от леса белой пустоте. Стремясь усилить островную обособленность ателье, Сэдзима окружила его кольцом разнообразных помещений, как потоком, полным динамики сужений и расширений, резких перепадов высот, редких и тем более резких вспышек оконного света в сумраке, сложных и неожиданных форм. Благодаря этому молочно-белая внутренняя пустота виллы воспринимается как эквивалент совершенного покоя, как нуль свойств, из которого духовная работа рождает художественные образы. Как у Макушинского: «Не внешним, но внутренним зрением видел он это внешнее, эти горы, этот снег, эти сосны; как будто он одновременно сидел здесь, внутри, в одиночестве и покое дза-дзена, и был там, снаружи, среди этих снегов и сосен»514.

Крутизна лестницы, соединяющей ателье с витриной, в которой не манекены, а живые люди могут демонстрировать достижения современной гигиены и санитарно-технического дизайна, – убеждает меня в том, что два эти помещения – концептуальные антиподы виллы. Равнодушная природа, в которую вставлена витрина, обессмысливает эксгибиционистские побуждения человека и сводит его пребывание внутри витрины в любование собой-в-лесу. Я вижу в этом ироническую интерпретацию прозрачности стеклянного павильона Джонсона как эстетски-поверхностного воплощения идеи о человеке-в-природе. Это ответ японского архитектора на западный японизм.

Взгляните еще раз на план виллы Сэдзимы. Не правда ли, он напоминает схематически изображенный, тысячекратно уменьшенный город? Даунтаун опоясан периферийными районами, а сквозь их кольцо прорываются протуберанцы территорий, осваиваемых городом вдоль магистралей. Может быть, эта вилла и есть метафора города – но такого, какого в действительности не может быть, ибо в центре этой утопической модели господствуют философия и художественное творчество, оттеснившие на периферию практицизм жизни. В этом смысле идея Сэдзимы – принципиально антигородская идея, в отличие от сугубо пригородной идеи стеклянного павильона Джонсона.