Зачем городу понадобился, помимо слышимого, зримый отсчет времени?

Дело в том, что колокол сообщает время принудительно, независимо от того, нужна ли в данный момент эта информация, всем без исключения горожанам. Он оповещает и об экстраординарных событиях в жизни коммуны. Колокольный звон дискретен, он не дает представления о течении времени в паузах, когда колокол молчит. Зримые же часы сообщают время только тем, кто видит их стрелку, и только тогда, когда им нужно ее увидеть. Слышимое время настигает человека, зримое же время настигает он сам. Появление часов на колокольне индивидуализировало контроль над временем.

Но пока не появились в домах настенные, напольные, настольные часы, пока не вошли в обиход карманные и ручные часы, осуществить персональный контроль над временем было возможно только там, откуда были видны башенные часы, то есть невдалеке от ратушной башни. Тем самым башенные часы объединяли, удерживали в городском сообществе тех, кто хотел знать время с большей точностью, чем это мог сообщить колокол.

Но разве можно понять положение часовой стрелки, если глядеть на нее в остром ракурсе? Башенные часы нуждались в освобождении более или менее значительной площади не у самого подножия башни, а на некотором отдалении, не превышающем, однако, максимального расстояния, с которого различимо положение их стрелки. Учитывая это обстоятельство, сиенские архитекторы разместили часы Торре дель Манджа не слишком высоко, в тридцати метрах от земли, и спланировали площадь и ее ближайшую окрестность так, чтобы расстояние, с которого они видны, не превышало ста пятидесяти метров. Из этого заключаем, что башня входила в замысел Палаццо Публико изначально.

Капитолий

Капитолий

Внушительное здание на площади с часовой башней сбоку или на оси симметрии, зачастую с выходящей на площадь галереей, – эти особенности поэтики правительственного здания в сиенском и флорентийском вариантах рубежа XIII–XIV столетий диктовали облик зданий не только городских и районных, но и государственных органов власти вплоть до Второй мировой войны, несмотря на разнообразие сменявшихся стилей. Вспомним хотя бы Дворец сенаторов на Капитолийском холме в Риме, нью-йоркскую ратушу 1703 года (служившую резиденцией Конгресса США до его переезда в Филадельфию), здание английского парламента, стокгольмскую ратушу или здание Кировского райсовета в Ленинграде. В предвоенные годы от башен и галерей начали отказываться (близкие мне ленинградские примеры – Невский райсовет и Дом Советов). После войны к ним возвращались лишь изредка (например, в 1947 году в чешском городке Миротицах, в семидесяти километрах южнее Праги).