Он подошел к ее дому – опрятному трехэтажному зданию, поднялся на второй этаж и позвонил в дверь. Ему открыл атлетического вида мужчина. Василий работал в пожарной части и дежурил по ночам в городском театре; он сразу понял, что перед ним Игорь.

– Когда мы с Людой познакомились, она сообщила мне, что вы пропали без вести, и я подумал, что вы умерли. Пять лет назад она узнала от матери о вашем возвращении, аресте и приговоре, но говорить со мной об этом не хотела.

Он рассказал, как они познакомились на танцах, 1 мая. Люда сказала, что ей восемнадцать лет, хотя на самом деле едва исполнилось шестнадцать, но узнал он об этом слишком поздно – когда уже влюбился; все было непросто – ведь он был на десять лет старше, а она не желала выходить замуж, иметь детей, и он не мог понять почему… Василий предложил Игорю чаю, но тот не хотел ждать и спросил:

– А если я сам зайду к ней на работу?

Василий объяснил, как найти школу, и начал описывать Людмилу:

– Она брюнетка, невысокая…

Игорь перебил его:

– Это моя дочь, я ее узнаю.

Матери, ожидавшие своих детей, стояли у ворот и разговаривали; некоторые поздоровались с ним. Прозвенел звонок, и из школы гурьбой повалили дети. Игорь обратил внимание на двух молодых брюнеток, которые вышли вслед за школьниками; им было лет двадцать пять; он впился глазами в их лица, словно пытаясь уловить свои черты, но ничто не привлекло его внимания, и они прошли мимо, почти не заметив мужчину, который так настойчиво их разглядывал. Игорь продолжал смотреть на выходящих учителей, хотя они были гораздо старше, как вдруг услышал сзади: «Папа?» Игорь обернулся: перед ним стояла Людмила; он подошел ближе, разглядывая это совсем не знакомое ему лицо; несколько секунд они изучали друг друга; она подняла руку, коснулась его щеки. И спросила: «Это ты?»

У дочери не было претензий к Игорю, она не держала на него обиды за то, что он уехал, бросив ее пятилетнюю, – такова жизнь. И ничего не помнила о нем, как будто у нее никогда не было отца. Надя уничтожила все фотографии Игоря: снимки их свадьбы, поездки на Ладогу во время отпуска, рождение сына. Абсолютно все.

Одежда Игоря, его личные вещи исчезли, не оставив никаких следов его существования. Одновременно прервалась всякая связь с отцовской родней – прежде всего с бабушкой Ириной. Дома об отце никогда не говорили. У Люды с детства развилось это шестое чувство, присущее каждому советскому человеку: вовремя понять, о чем нельзя говорить и какие опасные вопросы нельзя задавать, чтобы жить спокойно. Поэтому ей ничего не требовалось объяснять. Она не говорила об отце, он был тайным, спрятанным в самом дальнем уголке ее сознания немым вопросом, и она знала, что потребуется много времени и терпения, чтобы получить на него ответ.