А теперь пришло вознаграждение за службу.

Зал заседаний Министерства промышленности оказался слишком мал, чтобы вместить толпу друзей и чиновников (последних, разумеется, было значительно больше), спешивших поздравить его, пожать ему руку или обнять. Перед Франком проходили незнакомые люди, и он улыбался им; других он едва знал, но тепло благодарил, обещая в скором времени увидеться. Русские, чехи, кубинцы, болгары – каждая дружественная страна направила в Алжир своего представителя, каждое министерство – своих сотрудников. В большом количестве прибыли местные генералы и полковники. Сам президент Бумедьен прислал личного секретаря. Его дружеское объятие привлекло всеобщее внимание и было встречено аплодисментами. Франк не заблуждался на сей счет, понимая, что этими почестями обязан статусу ближайшего соратника Мимуна Хамади, близкого друга президента. Хамади тоже принимал поздравления с подобающей скромностью; его супруга, стоявшая рядом, целовалась с женами сановников рангом ниже, сообщая им о предстоящем ужине.

Единственным другом-французом на этом празднике оказался Люсьен: «черноногих» практически не осталось; даже те, кто родился в Алжире, бежали или были изгнаны, да и большинство приезжих специалистов, работавших по контракту, также ждала высылка на родину.

Французы стали не нужны.

* * *

Игорь отбывал наказание в колонии № 5 Мурманской области – суровом крае за полярным кругом, где лютая зима длится шесть месяцев, а лето с его тучами комаров превращается в сущий ад; в условиях долгой полярной ночи, непрерывных снежных буранов и тяжких лишений, выживание становится почти невозможным. Игоря, учитывая его профессию, отправили в центральный диспансер, где он мог не бояться холода, где кормили почти сносно и освобождали от изнурительного труда, в то время как другие заключенные рыли каналы, строили плотины или прокладывали дороги, которые тут же исчезали под двухметровым слоем снега. Охранники его не трогали, разговаривали с ним по-человечески и жаловались, что с ними обращаются ненамного лучше, чем с заключенными. Игорь ограничивался тем, что делал свою работу, не выказывая ни малейшего недовольства, хотя в его распоряжении не было никаких лекарств, кроме мази от обморожения, таблеток от поноса и отваров, которые он готовил из хвойных иголок или трав, – они помогали при кашле, различных воспалениях и ревматизме. Иногда к нему обращался заключенный, умоляя избавить от мучительной боли, и тогда ему приходилось превращаться в средневекового зубодера или в лекаря времен царской России.