* * *

В среду, 3 октября 1979 года Франк сел в самолет «Ил-18» компании «Эр Альжери» и полетел в Москву в составе делегации Министерства промышленности, целью которой было заключение новых контрактов на разведку и добычу полезных ископаемых. Во время вынужденной посадки в Вене к алжирской миссии присоединился Жан-Батист Пюэш и занял место рядом с Франком. Через полчаса после взлета самолет попал в сильнейшую грозу, которая сильно раскачала его; самолет начал вибрировать; с каждой минутой вибрация нарастала; из багажных отсеков посыпались сумки и чемоданы; от потолочных светильников начали отрываться куски арматуры; командир объявил, что самолет преодолевает зону очень низкого давления и грозовых облаков, но беспокоиться не о чем, и приказал экипажу сесть и пристегнуть ремни.

Внезапно раздались крики: из турбовинта на правом крыле вырвалось пламя. Пюэш, сидевший у окна, побледнел: «Один из двигателей горит, а два воздушных винта остановились!» На индикаторах загорелась надпись «Пристегните ремни». Самолет начал пикировать, сотрясаясь и кренясь влево; свет погас; пассажиров на несколько секунд оторвало от сидений; непристегнутых швыряло на багажные отсеки, их лица были залиты кровью, они кричали. Лицо Пюэша освещалось заревом огня снаружи. «Нам конец! Мы все здесь сдохнем!» Франк перекрестился, выхватил бумажник, достал из прозрачного конвертика четырехлистный клевер и прижал его к губам. «Не бойся, ничего с нами не случится». Он закрыл глаза и пробормотал молитву, крепко сжимая пальцами клевер. Центральный проход был завален бутылками, газетами, вещами. Самолет продолжал головокружительное падение; облака неслись мимо с безумной скоростью; оглушительный рев моторов сливался со звериными воплями людей, и только один Франк сохранял хладнокровие: «С нами ничего не случится, мы выберемся». Внезапно облака исчезли, внизу показались леса и долины; самолет выровнялся, тряска кончилась; успокоительно зазвучал ровный гул моторов, и командир объявил: «Все в порядке, мы находимся в воздушном пространстве Польши и скоро совершим посадку во Вроцлаве».

В середине октября Москву накрыл сильный снегопад; снегоуборочные машины расчищали центральные улицы города, особенно вокруг Кремля и министерств, но весь остальной город был непроезжим. Переговоры с русскими буксовали; Франк давно уже привык к проволочкам, но на этот раз его партнеры по переговорам в министерстве менялись в одночасье, и каждый вновь назначенный чиновник предлагал обсудить все условия контракта заново, словно до этого не было никаких договоренностей. Жан-Батист Пюэш тоже не понимал этой манеры вести дела: «Что-то явно происходит, но что именно?» Когда он звонил в министерство, никто не отвечал. В ожидании нового раунда переговоров они проводили время в баре гостиницы «Метрополь» и поначалу развлекались, играя в шахматы. Но очень скоро Пюэш отказался от этого – Франк неизменно его обыгрывал. Утро Франк проводил за чтением биографии Фуко – единственной книги на французском, которую он захватил с собой, а после обеда ходил в Третьяковскую галерею, чтобы полюбоваться экспрессивными полотнами Малявина, или осматривал немногие открытые церкви, приходившие в упадок. Когда он уезжал из Алжира, лето еще не закончилось, а здесь ему пришлось купить куртку на меху.