Как-то рано утром Пюэш постучал в дверь номера Франка и бесцеремонно вытащил его из постели.

– Давай выйдем, прогуляемся немного, – громко сказал он ему, потом прошептал на ухо: – Отель нашпигован микрофонами.

На улице он озабоченно посмотрел на Франка:

– У меня плохие новости: вчера арестовали Мимуна Хамади и еще нескольких его сторонников.

Франк даже не сразу понял его и только через секунду осознал: его мир рухнул. Как ни странно, в этот момент он подумал не о своей катастрофической ситуации, не о том, что же будет с ним самим, а о Хамади.

– Думаешь, они его посадят?

– Новость о его задержании не разглашается, по радио не сказали ни слова, в прессе – ни строчки, но твой патрон наверняка принял меры предосторожности.

Жан-Батист Пюэш был прав: Мимун Хамади слишком много знал, и армейская служба безопасности, продержав арестованного две недели в потайном месте, освободила его, не причинив ни малейшего ущерба. Только в газете «Эль-Муджахид» появилась короткая заметка, информирующая население о том, что из-за проблем со здоровьем министр промышленности отбывает на лечение в Швейцарию. Через несколько недель Хамади вместе с семьей поселился в одном из эмиратов Персидского залива, и началась его новая жизнь в пустыне.

Если бежавших из страны счастливого рабочего класса и крестьянства было великое множество, то обратный путь, в поисках убежища в СССР, проделали всего несколько десятков человек: в основном британские дипломаты, шпионы с дипломами Оксфорда и Кембриджа, латиноамериканские и иранские военные, один французский интеллектуал и несколько диктаторов, по большей части африканских, спасавших свою шкуру от правосудия. Франк легко получил политическое убежище: просителей было мало, он бегло говорил по-русски и совершил десятки поездок в Восточную Европу, поэтому советский режим уже давно располагал о нем сведениями, полученными от советского культурного атташе в Алжире, который охарактеризовал его как человека, симпатизирующего советской власти; к тому же он имел весомую поддержку в лице Жан-Батиста Пюэша, одного из четверых иностранцев, открывших торговое представительство в Москве в годы холодной войны. Этот выдающийся член Коммунистической партии Франции первым из всех понял, что русские не любят тратить деньги, которых у них и нет; они во всем видели покушение на свою экономическую независимость и не желали платить за сельскохозяйственные продукты, в которых сильно нуждались, чтобы заполнить полки своих магазинов; они справедливо боялись, что западные банки оберут их дочиста при конвертации валюты, поскольку рубль по отношению к доллару почти ничего не стоил, русские деньги не признавались на международном рынке, а у советского правительства не было достаточных валютных резервов, чтобы покупать продукты питания. Хорошо ориентируясь в марксистских догмах, Пюэш предложил тот тип торговли, который не противоречит коммунистическому принципу: бартер. «Вам нужны миллионы тонн риса, пшеницы, мяса, масла, а у вас есть нефть – устроим обмен, а все формальности я возьму на себя: организую доставку, найду покупателей для ваших нефтепродуктов; вам не придется ничего платить, мы компенсируем затраты». Это была блестящая сделка. Долговременная. От которой получили выгоду и советские товарищи.