Просто от отчаяния.

Несколько дней назад в его церкви от сырости обвалилась штукатурка со старинной фреской; и с тех пор он плакал, не переставая. И пил. И просил у Бога прощения за то, что не смог уберечь Его дом от нечестивцев; а в худшие моменты, усомнившись в Его милосердии, спрашивал: «Этот варварский режим когда-нибудь кончится? Нас терпят, как шелудивых собак, – посадили в конуру и забыли; с нами мирятся, потому что мы тише воды ниже травы. Да, именно так, мы должны вести себя тише воды ниже травы».

Впервые в жизни отец Борис коснулся дна бездны – он осознал, что не увидит конца гонениям. Его боевой дух угас после того, как он испортил отношения с Московским патриархатом. Вот уже два года он добивался назначения в церковь Успения Пресвятой Девы Марии в Барашах. Это заброшенное и разрушенное здание, обнесенное забором, недалеко от Курского вокзала, сорок лет назад приспособили под электромонтажный завод, который потом закрылся. Преступив законы церковной иерархии и нормы ремонта, отец Борис взялся за восстановление церкви с несколькими такими же, как он, упрямыми приверженцами истинной веры, после чего отслужил литургию при свечах и самолично дал церкви имя Непорочного Сердца Богородицы. Затем при поддержке одного инженера, вышедшего на пенсию, он приступил к ремонту колокольни, возведя вокруг нее строительные леса из досок и балок, подобранных на разных стройках, правда, довольно шаткие. Он надеялся, что скоро сможет вернуть крест на его прежнее место, на купол. Работы продвигались медленно, потому что не хватало помощников и нужно было платить за стройматериалы, а денег не было. Местные старики поддерживали священника, но ему почти все приходилось делать своими руками. Франк стал помогать ему в те дни, когда не работал в цеху. Он взялся укрепить строительные леса: поперечные балки не везде были установлены под прямым углом.

В воскресенье, при свете нескольких свечей, отец Борис отслужил литургию святого Иоанна Златоуста для десятка старушек в цветастых платках; они простояли на ногах три часа перед куском белой ткани, символизирующим когда-то украденный иконостас, не обращая внимания на отклонения от суровых канонов богослужения и на то, что обязанности дьякона исполнял бывший инженер. «Мы здесь как первые христиане, которые молились в катакомбах, готовые жертвовать собой, чтобы получить причастие и засвидетельствовать свою любовь к Господу», – возгласил священник. Отец Борис и Франк подружились; то немногое, что Франку удавалось сэкономить, он отдавал на закупку стройматериалов и помогал на стройке, не жалуясь на холод. Возмущался он только тогда, когда видел на столе бутылку водки: