Павел попросил, чтобы его освободили от строительных работ, и полностью посвятил себя саду и обучению послушников, но среди этих молодых людей, просветленных и верующих, он еще острее чувствовал свое разочарование и задавался вопросом, не до́лжно ли ему покинуть монастырь. Он рассказал о своих сомнениях игумену; тот обсудил этот вопрос с митрополитом лавры, который вызвал Павла, уделив ему время для беседы. Павел признался: «Я не нашел то, что искал».

Митрополит спросил, живет ли еще Бог в его сердце, или он желает освободиться от своих обетов и вернуться в мир. Павел размышлял очень долго – митрополит уже подумал, что тот не расслышал вопрос, – а затем ответил:

– Я сын Божий и повсюду ищу свет.

– Ты так и не открекся от гордыни, тебе предстоит еще долгий путь. Тот, кто ищет Господа, не отрекаясь от себя полностью, не найдет Его, ибо Он один живет в нашем сердце. Тебе нужно подчиниться Его воле; посылаю тебя в далекий монастырь, где нужны трудолюбивые монахи. Там ты окажешься наедине с самим собой и сможешь обрести истинную веру.

* * *

Павел с некоторой тревогой покинул Черниговский монастырь, где провел семь лет. Он так и не свыкся с однообразием дней, это существование теперь казалось пустым и бесполезным, и ему больше не хотелось притворяться, будто Бог наполняет его жизнь. Надежды обернулись разочарованием, а может, он сам погубил все предоставленные ему возможности. Он чувствовал себя как потерявшийся ребенок. Перед отъездом все монахи приходили к нему, один за другим; оказалось, что он ушел в монастырь раньше их всех; они по-братски целовали его и обещали за него молиться.

Павел вернулся в Москву, ужаснулся буйству столичной жизни и на транссибирском экспрессе отправился в Пермь. Впереди его ждали полторы тысячи километров долгого путешествия на Урал, во время которого он пытался навести порядок в мыслях: разумно ли в другом месте снова начинать то, в чем он потерпел неудачу? Ему казалось, что он стоит перед непреодолимой стеной, и, однако, он не желал отрекаться от своих обетов, как предлагал ему митрополит. Все его вещи уместились в рюкзаке; он в сотый раз перечел тот отрывок в книге Базена, где будущий отец-траппист едет открывать тогда еще неизвестную страну Марокко и отрекается от суетного мира, чтобы найти смысл своей жизни: «Мой выбор прост: одиночество, постоянство, тишина».

Второй поезд довез Павла до Кунгура. Он спросил дорогу в Белогорский монастырь у парней, которые курили на скамейке у выхода из вокзала, они расхохотались: «Да отсюда еще километров пятьдесят пилить!» Он пошел в указанном направлении; по дороге его окликнул молодой парень на грязном, поцарапанном мотоцикле «Минск-125» красного цвета и предложил подвезти, сказав: «Батюшка, монастырь далеко, вы можете сбиться с дороги, а мне на работу только через час». Павел сел на заднее сиденье, и мотоцикл тронулся. Молодой человек говорил, не умолкая, но его заглушал треск выхлопной трубы. Павел ничего не слышал из того, что парень рассказывал, – он пытался справиться с рясой, которая развевалась на ветру. На выезде из села Калинино водитель остановился и выключил зажигание: «Мне надо развернуться и ехать на работу, а вам осталось несколько километров, благословите меня, святой отец». Впервые в жизни Павла просили о благословлении; после некоторого колебания он перекрестил ему лоб: «Иди с миром, сын мой, и не езди так быстро». Парень хотел поцеловать ему руку, но Павел ее отдернул.