Значение экономических принципов выходит за рамки того, что большинство людей относят к экономике. Например, те, кто беспокоится об истощении нефти, железной руды или иных природных ресурсов на планете, часто предполагают, что они обсуждают количество физических объектов. Но такое мнение кардинально меняется, когда вы понимаете, что статистика «разведанных запасов» больше говорит нам не о том, сколько ресурсов осталось на Земле, а о стоимости поисково-разведочных работ и о процентной ставке для тех кредитов, которые идут на эти изыскания. Кроме того, само количество ископаемых не так важно, если мы не знаем, сколько их можно добыть и какие для этого требуются затраты.

Многие решения, которые не считаются экономическими, приводят к серьезным экономическим последствиям. Например, если где-нибудь власти ограничат разрешенную высоту новых зданий, не подумав о том, к чему это приведет, то в итоге получат гораздо более высокую арендную плату[159]. И это лишь некоторые из целого ряда проблем и вопросов, которые на первый взгляд кажутся не экономическими, но выглядят совсем иначе после осознания и применения базовых принципов экономики.

Важность различия между целями какой-то политики и стимулами, которые она создает, выходит за рамки темы книги — и даже за рамки экономики. Нет ничего проще, чем провозгласить прекрасную цель. «Закон о преодолении бедственного положения народа и государства», принятый во время Великой депрессии 1930-х годов, дал Адольфу Гитлеру диктаторские полномочия, что привело ко Второй мировой войне и принесло немецкому и другим народам больше бед, чем случалось ранее в истории.

При постановке любой цели обязательно нужно задавать вопросы. Какие именно действия будут совершаться во имя нее? Что данный закон или политика вознаграждает, а что наказывает? Какие ограничения это накладывает? Какими будут последствия таких стимулов и ограничений в будущем? Если вспомнить прошлое, то какими были последствия таких стимулов и ограничений в других местах и в другие времена?

Выдающийся британский историк Пол Джонсон отмечал:

Изучение истории — мощное противоядие от современного высокомерия. Унизительно узнавать, сколько наших благовидных предположений, кажущихся новыми и правдоподобными, уже давно испробованы — и не один, а много раз и в разных обличьях; при этом ценой больших потерь для людей обнаруживалось, что они полностью ложны.

Изучение истории — мощное противоядие от современного высокомерия. Унизительно узнавать, сколько наших благовидных предположений, кажущихся новыми и правдоподобными, уже давно испробованы — и не один, а много раз и в разных обличьях; при этом ценой больших потерь для людей обнаруживалось, что они полностью ложны.