Горбушкин надевает на себя зимнее пальто (хотя дело происходит летом), жена Нюша собрала ему полную авоську снеди, и как только мужа увели, в ужасе звонит своему брату (Владимир Лепко). Всполошился и сосед Горбушкиных (Федор Курихин), зашедший в квартиру запросто, чтобы прикупить что-нибудь из вещей и заодно как-нибудь утешить соседку. Двое мужчин, алчных и нечистых на руку, начинают срочную операцию по распродаже всего имущества арестованного, как они предполагают, Горбушкина и, поскольку судьба его им неизвестна, оба называют бедную Нюшу «вдовой». Та не возражает. Тем временем Горбушкин приглашен в прокуратору всего только как свидетель, и лично ему пока ничего не грозит: преступление (воровство) пока что остается без наказания от государства.
О культурном и образовательном уровне персонажей ярче всего свидетельствует сцена продажи картин, которыми увешаны стены квартиры.
«Брат (в телефон). Але. Федор Палыч? Да, это я… Чего? Именно так. Кругом все продается. Полная спешная распродажа. Ну да, разная обстановка. Да, и шкапы. И картины, и картины. Чего? Чьих кистей? Каких кистей? Кистей? Кистей, кажись, нет. (Смотрит на картину.) Нету, картина без кистей. Ну, обыкновенная рама, и кистей, знаете, нету. Чего? А, это. (К сестре.) Он говорит: какие-то кисти.
Брат
Жена (сердито). Какие кисти? Нет у меня кистей.
Жена
Брат. – Але. Кистей у вдовы нету. Чего? Ах, это. А-а. (К сестре.) Он говорит: чьих кистей? Ну, какие мастера?
Брат
Жена. – Да какие кисти? Без кистей!
Жена.
Сосед. – Нет, это так прежние буржуазные классы гуманно выражались: чьи кисти. Кто, одним словом, картины красил? Смех, ей-богу.
Сосед.
Жена. – А пес их знает, кто их красил.
Жена.
Брат. – Фамильи. Он фамильи спрашивает. Только быстро отвечайте.
Брат. –
Жена. – Ай, я не могу про это думать… Этот, как его, на “ой” фамилия. Или, погоди, на “ух”…
Жена.
Сосед. – Ахов? Чехов?
Сосед.