Она снова взмахнула своим жетоном ЦРУ, и парень нас впустил.

– «Джей Пи Морган», какой этаж? – спросил я.

– Рецепция на сорок третьем, – ответил тот. – Но сегодня там нет никого из сотрудников, сейчас же суббота.

– А обслуга, уборщики?

– Да, конечно.

Мы бросились к лифтам через гигантский вестибюль, выложенный мраморной плиткой. Наши шаги отдавались эхом в могильной тишине. Внезапно Анна остановилась и обернулась.

– Дайте мне ключ, – крикнула она охраннику. – Они могут нам не открыть.

Охранник замешкался.

– А что вам там надо? У меня есть инструкция… я не имею права открывать кабинеты…

Приближаясь к нему, Анна смотрела ему прямо в глаза:

– Внутренняя безопасность, дело не терпит отлагательств.

И снова ее безапелляционный тон взял верх над сопротивлением собеседника. Он не сказал больше ни слова, направился к длинной стойке администратора, нажал несколько кнопок на клавиатуре, затем открыл ящик стола и протянул нам ключ.

Мы пустились бегом к лифтам.

Анна опять вдруг остановилась и покачала головой:

– Есть риск, что нас там заблокирует…

– Сорок третий этаж, Анна, мы же не пойдем туда по лестнице… Я иду один. Останься здесь.

– И речи быть не может.

И мы вместе вошли в открывшиеся двери лифта.

Кабина устремилась вверх, немного вибрируя. Я сглотнул слюну, чтобы избавиться от заложенности в ушах.

Двери лифта открылись на сорок третьем этаже, и мы выскочили в просторный холл с ковровым покрытием на полу.