И все вместе — запах пота, жажда, изнеможение, густой, сладковатый и вместе с тем горький воздух, — все это привлекало новые тучи мошкары.

Как-то появился Пращур с канистрой смазочного масла.

— Оно отпугивает паразитов, — заявил он, — этой вони они не выносят.

Мы смазали каждый сантиметр обнаженной кожи от нас воняло на десять миль вокруг. На какое-то время мы получили передышку. Но обильный пот смыл масло, и спустя полчаса комариная пытка качалась снова. Вдобавок ко всему от нас нестерпимо несло смазкой, а на следующий день еще прибавились пузыри от солнечных ожогов.

Как раз в эти дня и сбежал Дитер Вейзе. Мы тут же созвали общее собрание нашей группы Союза свободной немецкой молодежи. Мы все были членами СНМ, и уже на завтра после прибытия наше руководство приступило к работе. В него входили Стеф. Мальчонка, черноволосый упрямей, Гейнц Малов, бледный, в очках, умный до ужаса и Бернгард Клеттерер. Вскоре мы его прозвали просто Колючкой, так как он имел привычку свои логичные и неожиданные аргументы заострять фразой: «Подчеркиваю это со всей резкостью». Колючку мы выбрали секретарем группы.

Он стоял перед нами, упираясь кулаками в грубые доски стола, и говорил:

— Товарищи, сбежал Дитер Вейзе. Он предал нас, перешел на Запад. Вот его членский билет.

Он взял маленькую голубую книжечку и медленно перелистал ее. Его голос звучал сухо, твердо и серьезно.

— Вейзе… — сказал он, а Гейнц Малов протяжно добавил своим нежным, напевным голосом — это прозвучало, как музыкальное сопровождение:

— Ренегат Вейзе…

Колючка продолжал без паузы:

— …член СНМ…

— Бывший член СНМ!.. — рявкнул Ножик.

— …с 1950 года… — добавил Колючка. — Он регулярно платил членские взносы. Билет нашли под его одеялом.

— Долго толковать не будем, — заявил Готфрид Линдерман, долговязый парень, голосом, скрипевшим, точно ржавая жесть, — исключить его.

— Исключить! — прорычал Ножик.

Колючка закрыл книжечку, положил ее на стол, вынул из папки сложенный лист бумаги и сказал:

— Вместе с билетом лежало письмо. Я его зачитаю.

— Мы не желаем слушать! — гаркнул Ножик.

Колючка развернул листок: