И все, кто отделал им ванны и гостиные, стали отдирать его и скупать в аптеках препараты с йодом. Тем более что в Финляндии радиоактивный фон и без того повышен, ведь вся она на камнях.

На подоконниках стояли удивительные цветы. Валя и не знала, что такие можно растить дома. То есть видела в кино, но казалось, что это специальная декорация. И вдруг её Соня живёт в эдаком великолепии и ворчит.

– Цветы, с ума сойти, – сказала Валя, поглаживая лоснящиеся тугие невиданные листья в одной из верхних спален.

– Сони волшебница! Она говорит с цветы, они слышат Сони, – похвастал Юкка.

– Рыбонька, не напрягайся с комплиментами, – ответила Соня. – Я, когда приехала, в дом вошла – наповал о…ла, мы ж совки. А сейчас всё раздражает.

– Мы с Викой не позорно одеты?

– На вас то, что я прислала, – засмеялась Соня. – Одеты как финки, только со вкусом!

Кроме каменных картин из жизни скалистых разломов стены украшали стеллажи с разложенными искрящимися минералами. И у Вали снова заныло в груди и снова запахло смертью, хотя она и не знала, что земля под Рускеалой прежде была финской.

– С Нового года такая свежая? – удивилась Валя наряженной ёлке.

– К вашему приезду нарядили! Водки выпьем?

– На завтрак? – засмеялась Валя.

– Глазам своим, рыбонька, не верю. Столько рисовала себе картинки, будто сидишь ты на этом диване, а я тебе в тарелку еды накладываю! – вскрикивала Соня, усадив всех за низкий стеклянный стол, окружённый кожаными диванами и быстро накрытый блюдами из холодильника, затянутыми целлофаном. – Я ж тут одна! Волком вою! Финны вокруг!

– Финны не обижают Сони, – успокоил гостей Юкка.

– Обижают? Да им даже обидеть человека трудно. Это ж не нация, а белые медведи! Сидят на льдине, ловят лапой рыбу, тащат в рот, остальное время молчат. Сперва решила, они всё это время думают. Думают, но знала б ты, рыбонька, о чём? Сколько марок будет стоить новый наборчик для садика? Сколько рулонов туалетной бумаги осталось в кладовке? Сколько можно сэкономить на перелёте летом во Францию, если заказать билеты за год? – негодовала Соня.

– Моя жена Сони – шовинист! – улыбался Юкка.

– Это нам нужны разговоры, мы проговариваем жизнь и вперёд, и назад. А они молчат между собой, как Герасим и Муму. Ты вспомни, рыбонька, как мы жили! Каждый день было шоу! А здесь я, как в больнице четвёртого управления – есть всё, кроме праздника, – жаловалась Соня.

От поезда, качки, обилия новых картинок перед глазами у Вали было полусонное, полупьяное состояние.

– А как мы с тобой тогда гэбиста уделали? Как он потом спрашивал, что за старушка у нас с соседним балконом? – Соня всё-таки выпила водки, щёки у неё горели, глаза блестели.