– Я тоже такого хочу. Помнишь Марка? Который, когда квартиру мою смотрели, с пистолетом припёрся? Лихой, страстный, но хочет, чтоб всё было по-его. А меня гнуть нельзя, я ж каменная баба. А теперь и он не нужен, Вика решит, что её на портки променяла. Викин папаша пофигист, то, что ты про Юкку говорила, у него не отросло. С ним даже расстаться тоски нет, знаешь, как соседке стаканы отдать. Помыть, отдать и забыть.

– Любви ждёшь?

– Бог с ней! Университет надо окончить, Вику на ноги поставить. Раньше думала, если б от других родителей родилась, разве б так по жизни шла? А у Вики дедушка профессор, мать с МГУ, отец – кандидат наук, а она вон как…

– А у меня, рыбонька, роман, – весело зашептала Соня. – Помнишь, что мне пятьдесят семь? А мальчику тридцатник.

– Молодняк всегда голодный.

– Месяц назад снится, будто девочка с бантами едет на велосипеде, машет мне рукой. Думаю, девочка – это к диву. Искать надо возле великов. Попёрлась в магазин, захожу, копаюсь, прикидываю. Слышу, рыбонька, голос с акцентом. Продавец – два метра ростом, ноги от плеча, волосы – вороново крыло, глаза – сдохнуть. А здесь покупатель – святое, уж он со мной возился. Рассказал, что испано-американец, жена – финка. Я туда-сюда, про чухонский эмоциональный холод. Говорю, зайди ко мне завтра посмотреть, что в велике сломалось, какие части купить, заплачу за консультацию, мол, этим финнам не доверяю.

– Ну?

– Бегом в сауну, к косметичке. Надела такое платье, что у покойника встанет. Юкка в клуб по камешкам сматывает, этот приходит, я его кормить, поить, мол, русская традиция. Сажусь вплотную, спрашиваю: «А правда, Луис, что лучше испанцев никто любовью не занимается?» Чуть с дивана не свалился, опустил глаза, говорит: «Правда!» И до сих пор, как в скором поезде.

– А жена?

– Я выследила. Финочка, бледная спирохета, служит в авиакассах. Лет двадцать пять. Он говорит: до тебя будто спал с открытыми глазами.

– Где встречаетесь?

– Везде. Когда так забирает, ничего ж не надо. Ни отелей, ни ресторанов.

– До серьёза не дойдёт?

– Какой серьёз, рыбонька, при такой разнице? Он из бедной семьи с юга Испании. Ему детей рожать, мне – Юкку беречь. Это дома кульбиты крути, а здесь – сапёр ошибается однажды. Ой, да ты почти спишь!

На следующий день отправились разглядывать здание парламента – Эдускунты.

– Совок голимый, – хмыкнула Вика, она ждала башенок и завитушек.

– Зато в нём половина заседающих бабы! – напомнила Соня.

Снова поехали к Финскому заливу, сели в кафе у окна пить кофе с пирожными.

– Xельсинки – есть мозг Финляндия. Центр политика, – начал было Юкка преподавательским тоном.