– Так у тебя-то любовь!

– У меня хуже. У меня – семья. Мы с ним друг другу как папа и мама, залипла, уже не вырваться.

– А зачем вырываться?

– Так мы старосветские помещики, а хочется ещё через костёр попрыгать! Я ж не виновата, что сил полно, что только жить начала?

Как ни в чём не бывало поехали в Зоопарк на остров Коркеасаари, в музей-улицу Софианкату, в Дом Брандмейстера, в Дом Сёдерхольма, в музей в Туомаринкюле. Вику поражало присутствие инвалидов на улицах и в ресторанах, а Валя удивлялась женщинам.

Они выглядели иначе, чем в России. Не так двигались, не так улыбались, не так говорили. С одной стороны – неухоженные, кое-как одетые при наличии вещей, с другой – сильные, свободные и расслабленные.

– Бабы тут страшные, но себя поставили, – объясняла Соня. – После родов у них мужики с детьми сидят, клянусь мамой. У нас за это мужика с дерьмом смешают, а здесь почёт и уважение.

– А кто из них грудью кормит? – пошутила Валя.

– Моя соседка Хилка, начальница. А мужик её науку двигает, может дома работать. Родили лет пять назад. Ей сорок два, ему – того больше. Хилка говорит, управление потеряет, если дома сяду. Он ребёнка в корзине в машину и везёт к ейной сиське!

– Да ты что? – изумилась Валя.

– Я тоже была в шоке, год прошёл, два прошли, лялька классная. Конечно, финны другие, чем мы. Говорю Хилке, мне Юкка готов достать луну с неба, а она – зачем луна с неба, её нельзя поставить в вазу. И присмотрись, глаза у финнов пустые. Вроде всё есть, а глаза, будто живут при блокаде Ленинграда, хотя сами эту блокаду держали, отстреливали всех, кто полз за едой. Вот как так, ленинградцы в результате весёлые, а эти будто камнями своими придавленные? Ты им в глаза посмотри! Может, расплата?

– Да, мрачные, – согласилась Валя.

– У них такая штука принята, называется «sisu», дословно не переводится. Типа «внутренний стержень» и обязанность «стоически переносить трудности», но угрюмо, без воплей и внешнего героизма. Это считается правильная жизнь, как у строителей коммунизма, вроде сейчас пострадаем, а счастье в будущем.

Валя слышала, что в Европе все улыбаются, пыталась улыбаться идущим навстречу, но если они не работали в сервисе, то отводили глаза.

– Представь, их пять миллионов с гаком, но ни фига не рожают, как ни увеличивают пособие на ребёнка! Только мигрантов приваживают!

– Мы с тобой зато много нарожали, – напомнила Валя.

– Это да! Но с другой стороны, у нас баба и с дитём, и по хозяйству как белка в колесе. Мужик пришёл, грязные носки бросил, ещё скажет, с чего это ты устала, целый день дома сидишь?