Последняя строка основана на аудиальной семантике, несмотря на то что в начале текст актуализировал зрительное начало. Так кольцевая композиция стихотворения поддерживает эффект неразличения важнейших способов восприятия.

Этот эффект, как видно из нашего разбора, возникает не за счет их упоминаний, а с помощью переплавления фразеологии и семантики отдельных слов в сложное поэтическое высказывание.

8. «СТИХИ О НЕИЗВЕСТНОМ СОЛДАТЕ» (1937)

8. «СТИХИ О НЕИЗВЕСТНОМ СОЛДАТЕ» (1937)

«Стихи о неизвестном солдате» постоянно привлекают внимание исследователей как очень сложное и загадочное произведение, концентрирующее в себе особенности поздней поэтики Мандельштама. В нашем языковом комментарии мы учитываем работы, интерпретирующие эти стихи [Ронен 2002: 96–118; Левин 1979; Хазан 1991; Живов 1992; Гаспаров Б. 1994; Гаспаров М. 1996]. Однако нас интересует не столько тематическая интерпретация и «дешифровка» текста в свете литературной и научной традиции, сколько языковой аспект стихотворения. По нашему глубокому убеждению, «Стихи о неизвестном солдате» с их космической образностью сотканы прежде всего из «готовых» языковых сочетаний и проявляющихся в них метафор. Более того, языковой план позволяет прояснить не только многие «темные места» текста, но и его поэтику. Как мы покажем ниже, пласт модифицированной идиоматики в «Стихах о неизвестном солдате» конструирует этот текст как таковой, и описание этой работы самодостаточно и во многом объясняет смысл стихотворения. Поэтому далее мы не ставим своей целью соотнести наше прочтение «Солдата…» с интерпретациями других исследователей; считая, что в целом структура и поэтика стихотворения изучены в указанных выше работах (хотя не со всеми интертекстуальными наблюдениями мы можем согласиться), мы предлагаем комментарий к «Солдату…», исходящий из языка.

Ниже приводится текст стихотворения, который перебивается нашим комментарием. Подчеркнем, что мы не ставили своей задачей прокомментировать все языковые особенности «Стихов о неизвестном солдате», – нас преимущественно интересовали смысловые эффекты, связанные с «готовым» языковым планом (впрочем, в некоторых случаях мы отступали от выбранного принципа ради прояснения семантики отдельных строк).

<1>

Буквальный призыв к воздуху стать свидетелем, очевидцем происходящих событий дополняется идиоматической «традицией»; ср.: (клясться) пред небом и землею и «…я скажу вслух их слова сии и призову во свидетельство на них небо и землю» (Вт. 31:28); см. также: [Михельсон II: 119–120].