— Э, э! — заинтересовался Эверштейн, не опуская, однако, пистолета, направленного в живот Плоскорылову. — Что еще заухало?

— Так, пословица.

— А это еще кто? Прекрасная пленница? Что-то я вас в Дегунине не видал…

Эверштейн шагнул к Аше, не забывая поглядывать на Плоскорылова. Эта предосторожность, впрочем, была лишней — капитана-иерея парализовал ужас. Он вообще уже ничего не понимал.

— А-а! — радостно воскликнул Эверштейн. — Подтверждаются лучшие предположения! Интересно, интересно. Не ушли, стало быть. А где же наш возлюбленный? Наш доблестный губернатор Бороздин, якобы перебежчик? Вот оно как все оборачивается-то, а? Ну, Гурион, ну, умница! Не зря ценим. Как же вы их раскололи-то, Гурион? Вас же не было, когда он приходил!

Гуров молчал. В теперешней обстановке это было самое верное.

— Значит, вот оно как! — повторял Эверштейн. — Чудесная операция. И как масштабно! Сначала объявляем человечка преступничком. Потом он якобы перебегает к нам — психологически очень убедительно. Потом остается в Дегунине, и заметьте, что все это аккурат к генеральному сражению! Троянский губернатор, а? Чудесно. В наших лучших традициях. После чего во время боя за деревню включается наша пятая колонна! Ну-ка, говорите: что вы должны были тут делать?

В его голове мгновенно выстроилась истинно хазарская схема. В эту секунду он и помыслить не мог, что подобное хитроумие варягам не свойственно, что разведчиков они в последнее время не засылали, полагаясь исключительно на силу оружия, что поведение беглецов не объяснялось никакой логикой, ибо у губернатора были все возможности перестрелять половину штаба, и он этого не сделал; роковым дефектом варяжства и хазарства была именно неспособность допустить, что в мире существует иная логика, отличная от их собственной. Варяг во всем видел подлый шантаж и стремление его ущучить, хазар везде обнаруживал заговор — и если версия не подтверждалась, предполагал в этом лишь более глубокую конспирацию. Губернатор явно пришел в Дегунино не просто так: его готовили к генеральному сражению. Конспирология — двигатель истории. Хазар усматривал заговор всюду, ибо поверить в божественное устроение мира не мог никогда: бог распоряжался только хазарами, все прочее было делом рук человеческих. Хазарство питалось легендами о тайных обществах и само себя мыслило в тех же категориях, только руководитель у них был посерьезней. Заговор надлежало разоблачить. Эверштейн направил пистолет на Ашу.

— Ну! Где он?

— Здесь! — заорал Бороздин и выпрыгнул из соседней комнаты. В руках у него была хазарская винтовка.