Вся молодость Кончаловского прочно связана с «Националем», к которому он пытался пристрастить и брата Никиту. В 1966 году здесь была сыграна свадьба Никиты Михалкова и Анастасии Вертинской. Жених был с длинными волосами и модными тогда бакенбардами, в брюках клеш, а невеста с халой на голове – популярнейшей прической тех лет. Свадьба в «Национале» – всегда престижно. В 1965 году здесь отмечали бракосочетание Иосифа Кобзона и Вероники Кругловой, его первой жены, тамадой избрали Вано Мурадели.
Пить кофе с коньяком (а точнее, коньяк запивать кофе) в присутствии сидящих за соседними столиками Светлова и Олеши доставляло для «золотой молодежи» двойное удовольствие. После третьей чашки кофе эти литературные мэтры превращались в глазах подгулявших художников в Эрнста Хемингуэя и Скотта Фицджеральда, которые, как мы помним из «Праздника, который всегда с тобой», не вылезали из баров, где и творили. Они были молоды и жили в Париже, а Светлов и Олеша обитали в Москве. Изрядное количество выпитого – пусть не коньяка, а водки – позволяло на некоторое время перенестись в столицу Франции. «Пардон, месье!»
Другая постоянная компания «Националя» состояла из людей иного круга – слишком осведомленный журналист и двойной агент Виктор Луи, архитектор Константин Страментов (зять коллекционера Георгия Костаки), занимавшийся, по утверждению Кончаловского, фарцовкой, а еще московские стиляги – художник Виктор Щапов и француз Люсьен Но, фотокорреспондент журнала «Пари-матч». Люсьен жил в известном номенклатурном доме Жолтовского – но не в том, что с башенкой на Смоленской площади, а в другом – на Ленинском проспекте. Красавчик и плейбой, он вызывал зависть и жгучий интерес попадавшегося ему на пути местного населения – и мужского, и женского.
Внимание к Люсьену приковывало уже само его происхождение, кроме того, разъезжал он на редкой в начале 1960-х годов иномарке – машине «шевроле» выпуска 1956 года модной расцветки – белый верх, зеленый низ. Можно себе представить производимое «тачкой» впечатление, когда яркая, цвета слоновой кости машина с бирюзовыми крыльями рассекала московские проспекты, заставляя прохожих поворачивать головы. Это был совсем иной уровень комфорта, не тяжеловесные ЗИСы с ЗИМами. А еще у него была замшевая куртка песочного оттенка, коих в Москве было всего три (еще у кинорежиссера Ивана Пырьева и у отца Люсьена, тоже корреспондента «Пари-матч», но специального), и полный шкаф модных пиджаков.