А вот еще один богемный персонаж – известный московский скульптор Олег Иконников, автор памятников участникам революции 1905 года у метро «Краснопресненская» и Зое Космодемьянской в Петрищеве. Его друг, русский испанец Анхель Гутьеррес, театральный режиссер и выпускник ГИТИСа, рассказывал: «Он работал много. Единственное его богатство – руки, которыми он лепил, готовил глину. Подавал надежды, был полон энергии и романтических иллюзий. Создал несколько неплохих скульптур. И его стали выставлять на выставках молодых скульпторов. Стали приходить заказы, появились деньги. Он купил дачу, потом радиоприемник, магнитофон и т. п. Продолжал выполнять заказы, отрастил бороду. Менял ежедневно девушек. И стал завсегдатаем кафе “Националь“, где встречается с известными художниками, скульпторами, композиторами и, конечно, актрисами… Это он называет ходить “на Угол”.

С тех пор как ему дали Государственную премию за Зою Космодемьянскую, появилась куча денег, и с ним что-то произошло. Он стал больше пить и гулять с бабами. Над собой перестал работать. Иногда занимался живописью, с тайной надеждой, что вдруг выйдет хороший, талантливый художник. Отец его, хороший художник-график, поддерживал его. Его не только отец поддерживал, но и многие художники говорили, что у него есть талант и из него может выйти хороший художник. Но довольно рано пришло признание за Зою Космодемьянскую. Потом в скульптуре стало не везти. Работал, как говорится, спустя рукава. С живописью ничего путного не получилось, тоже забросил. Едва начав картину, уже выводил свою фамилию в нижнем углу. Стал неприветливым и хмурым. Уже его не интересуют ни Пушкин, ни Лермонтов, ни наши споры об искусстве. Только водка и бабы, бабы…»

В этой цитате содержится очень интересное и лаконичное описание творческого пути незаурядного художника, траекторию которого можно представить так: Уголок (то есть «Националь») – первый и большой успех – деньги, водка, «бабы» – халтура. По этому пути прошли многие, но не все – например, тот же Мессерер, с которого началась эта глава, сумел как-то не пропить талант в «Национале». А последняя работа Иконникова для Москвы – памятник Федору Шаляпину на Новинском бульваре, законченный его соратником Вадимом Церковниковым. Скульптура развалившегося прямо на улице певца вызывает и по сей день немало споров, но снести ее (как предлагалось недавно) пока никто не решился.

Иконников встречался в «Национале» со своим коллегой Эрнстом Неизвестным, любившим за рюмкой коньяка вспомнить фронт (он был участником войны), годы работы подмастерьем у Меркурова и Вучетича, не прошедшие даром. Старшие товарищи, поднаторевшие в ваянии Сталина и Ленина, наставляли Неизвестного: «Запомни, сынок, главное в нашей работе – не что сдавать, а как!» Большой фантазер, Эрнст Неизвестный рассказывал всем и вся, что Хрущев после отставки лично завещал ему возвести надгробие над его могилой. А когда в сентябре 1975 года памятник был готов и они с Сергеем Хрущевым поехали в «Националь» обмывать событие, то весь гонорар скульптор выбросил по дороге из окна «Жигулей», вынимая из пачки десятку за десяткой. Но факты эти опровергаются сыном Хрущева, памятник которому на Новодевичьем кладбище – бронзовая голова между двумя, черным и белым, кубами – прославил его автора, открыв ему дорогу на Запад в прямом и переносном смысле.