Кстати, если «Националь» был известен своим яблочным паем и чудным кофе со сливками, то в «Метрополе» прекрасно пекли вкуснейшие французские бриоши, пончики и изумительный хворост. Был здесь и еще один оригинальный десерт – горящее мороженое. Подавали его сугубо взрослым посетителям, ибо перед тем, как поджечь металлическое блюдо с мороженым в оформлении безе, его густо поливали коньяком. Вкус – пальчики оближешь… А вот своего фонтана с живой рыбой, как в «Метрополе», в «Национале» не было.
«Националь» так удобно расположен, что из его окон открывается панорама не только на Тверскую улицу, но и на Моховую улицу, Манежную площадь и Кремль. По красным дням календаря – 1 мая, 7 ноября – постояльцы гостиницы могли наблюдать из своих номеров за парадом и демонстрацией трудящихся. Колонны военной техники, спускаясь по улице Горького, направлялись мимо «Националя» прямо на Красную площадь. В эти дни «Националь» был увешан всякого рода наглядной агитацией – портретами советских вождей и огромными плакатами, например такими: «Позор поджигателям войны!» или «Миру – мир!» А в мае 1945 года «Националь» оказался в центре людского моря, выплеснувшегося на улицы Москвы после сообщения по радио о безоговорочной капитуляции фашистской Германии.
В 9 часов вечера по радио выступил Сталин, объявивший об окончании долгой и кровопролитной войны. А в 10 часов ожидался грандиозный праздничный салют – 30 залпов из тысячи орудий. Москвичи, не сговариваясь, отправились в сердце города. Доверимся очевидцам. «Вокруг Кремля расставлены прожектора с фиолетово-красными защитными стеклами на расстоянии 150–250 м друг от друга. На Манежной площади на возвышении оркестр, и вокруг него от края до края площади море голов. В воздухе холодно, но народу так много, что холод не чувствуется… Мы решили пойти на Красную площадь. Идти было трудно из-за толкотни. На самую площадь мы просто не могли выйти и остановились у Кремлевских ворот против Исторического музея. По-над площадью шарили лучи прожекторов (3-15-4), высвечивавшие на черном фоне отдельные здания, гл. об. “Василия Блаженного”. Циферблат часов на Спасской башне ярко освещен и стрелка, подошедшая к цифре 12, видна совершенно явственно. С первым ударом часов небо покрылось, перерезалось, исполосовалось сотнями белых и красно-фиолетовых прожекторных лучей. Над гостиницей “Националь” высоко в небе четко выделялся громадный треугольник красного флага, освещенного несколькими прожекторами. Флаг привязан к ненужным уже аэростатам воздушного заграждения. Затем ударили орудия и в воздух взвились тысячи красных, зеленых, желтых и белых ракет. Орудийные залпы из-за треска ракет и выкриков зрителей слышны почти не были. Кончился салют, и мы стали, пересекая площадь сквозь толпу, пробираться по направлению к Ильинским воротам. Самое забавное, что во всей этой толчее ухитрялись проезжать (проползать) автомашины, на каждой из которых сзади, с боков и спереди (прямо на капоте мотора и на радиаторе) висело по 15–20 мальчишек в возрасте 10–18 лет. Автомобиль останавливался, сидящие внутри пытались урезонить ребят, но все напрасно; как только машина трогалась, ее облепляли вновь», – вспоминал москвич Сергей Юров.