Грир приняла стакан с благодарностью, а допив, подняла глаза.

– Спасибо, что заставила меня приехать, – сказала она. – Я не ждала, что так вот вдруг останусь без работы.

– Давай, рассказывай, – попросила Зи.

И Грир изложила длинную и запутанную историю про женщин из Эквадора: про успешное спасение и последовавший обман. Договорила, но, судя по виду, облегчения ей это не принесло. Зи заметила, что она постоянно ломает руки. Работая с клиентами, Зи неизменно смотрела на руки, в каком они положении: сжаты в кулаки, сложены, как для молитвы, или демонстрируют вот такое отчаяние?

– Это еще не все, – добавила Грир.

– Ясно.

Грир судорожно втянула воздух, а потом встала перед Зи, будто собираясь делать презентацию.

– Я думала, что никогда тебе этого не скажу, – начала она, – но, похоже, все-таки скажу. Видимо, теперь придется, – она закрыла глаза, открыла снова. – Я так и не передала Фейт то письмо.

– Ты о чем? Какое письмо?

Грир смотрела в пол, губы ее странно дернулись, лицо скривилось – сейчас заплачет.

– Твое письмо, – пояснила она и осеклась, как будто других слов не требовалось.

– Чего-чего?

– Твое письмо, – повторила Грир почти в исступлении, всхлипнув. А потом вытянула руки, будто бы в пояснение. – То, которое ты мне дала, ну, четыре года назад, для передачи Фейт, когда хотела там работать. Оно все еще у меня. Я его не вскрыла, ничего такого. Но оно у меня. Я его так и не передала.

Зи смотрела на подругу, не отводя глаз. Дала молчанию повисеть, пытаясь по ходу дела сообразить, что это все значит.

– Ты меня запутала, – сказала она. – Ты же тогда сказала, что отдала, а она ответила, что вакансий нет.

– Знаю, Зи. Я тебе соврала.

Зи позволила моменту расцвести гнусным цветом. Всякий раз, когда ей открывалось нечто ужасное или неприятное относительно близкого ей человека, ее это заставало врасплох. Она подумала про своих клиентов, про то, как изумляло их поведение тех, кого они любили – хотя со стороны ничего изумительного в этом порой и не было. Муж, страдающий депрессией, покончил с собой. Бабушка умерла. У неуравновешенной дочери развился психоз. Клиентов Зи все это не просто изумляло: они испытывали шок, доводивший до травмы.

Грир приехала в Чикаго, тоже до определенной степени пребывая в шоке. Она была верной служительницей Фейт, и ее до глубины души потрясло предательство. Грир и Фейт никогда не были ровней, да и не могли быть.

Впрочем, Грир и Зи, наверное, тоже никогда не были ровней. Причем неравенство привнесла именно Грир, и вот теперь это нужно было исправить. Удивительнее всего, что Грир и Зи, в отличие от Грир и Фейт, были самыми настоящими подругами. Дружба их была подлинной, и все равно Грир так паскудно с ней поступила. А ведь тогда, в самом начале, может, Фейт и взяла бы Зи на работу, и она бы что-то сдвинула в деятельности фонда. Может, прочитав письмо, Фейт бы и согласилась.