Самое время упасть в обморок, подумала Грир. Она беспомощно огляделась – все явно опешили, но притворялись отстраненными. Помочь ей было некому. Фейт правильно описала, как Грир поступила с Зи: ужасно было слышать эти слова, а подобный поступок не имел извинения. Но это же так несправедливо, подумала Грир, зачем Фейт проявляет такую незаслуженную жестокость, а потом ее вдруг озарило, что так оно было предначертано с самого начала: что закончится все именно этим – вернее, этим закончится, если Грир рано или поздно наберется смелости и займется чем-то своим, перестанет быть автором чужих слов, прислужницей, хорошей девочкой, которая считает, что ей довольно того, что есть. Хорошие девочки могут многое, но им редко удаются действительно важные вещи. Они не способны на величие. Возможно, Фейт специально решила даровать ей эту конфронтацию. А может, и нет. Грир наконец умудрилась вызвать ярость Фейт: зрело это долго-долго, и вот наконец произошло. Наверное, у Фейт есть все основания испытывать ярость. Грир бросила ее в одиночку разбираться со «Шрейдер-капитал», Грир как бы сказала: давайте сама, я не могу. А кроме того, Грир подспудно критиковала Фейт за то, что, зная всю правду, та сама никуда не уходит.

– И как вы с этим письмом поступили, Грир? – осведомилась Фейт. – Выбросили? Или прочитали? В любом случае, вы приняли решение не отдавать его мне и не говорить правды. На мой взгляд, не блестящий поступок.

Грир не собиралась падать в обморок. Вместо этого она бросилась наутек.

Часть четвертая Внешние голоса

Часть четвертая

Внешние голоса

Глава десятая

Глава десятая

Заинтересовавшись вопросом психологических травм, Зи Эйзенстат первым делом прослушала курс под названием «Осознание сути экстренной ситуации»: преподавательница описывала разные сценарии, а Зи заполняла тетрадь всевозможными ужасами. То, что она узнала по ходу курса, и многое из того, с чем впоследствии столкнулась в процессе работы, относилось к тяжелым, невыносимым моментам чужих жизней. Она начала как муниципальный кризисный психолог в Чикаго и с тех пор, как три с половиной года назад рассталась с «Учителем для каждого», продолжала работать в той же области. Первым делом она получила диплом соцработника-психолога, однако к практике приступила еще по ходу учебы. Выяснилось, что чем сильнее кризис, тем лучше ей удается сосредоточиться: Зи не ломалась и не сбегала, как это случалось со многими.

Она часто выезжала по вызову. Тихонько появлялась на порогах домов, где случилось нечто страшное: член семьи покончил с собой, жителей взяли в заложники, у кого-то случился острый психоз. Все знали, что она отличный специалист: действует легко, деликатно и чрезвычайно продуктивно. Случалось, что пациенты связывались с ней спустя много недель или даже месяцев. «Вы для меня стали прямо ангелом-хранителем, – писал один подопечный. – Я не знал, кто вы такая, но вы появились так вовремя». Другой писал так: «Я торгую зимней резиной, хочу подарить вам комплект шин». Зи стали уважать в профессиональном сообществе, и она с гордостью сообщила Грир, что одно ее высказывание процитировали в «Международном травматологическом журнале».