– Ответь, Эммет.

Он опустил глаза на свои стиснутые ладони.

– Да.

– Да – что? Интереснее или умнее?

– И то, и другое.

Жена стояла, осмысляя. Она задала вопрос, теперь нужно было принять ответ, хотя в нем прозвучала жестокость, которой он не имел в виду.

– Она в свете бывает? – осведомилась она.

– Насколько я понял, да.

– Понятно.

В первый момент знакомства Мадлен показалась ему сексуальной, остроумной, начитанной, но через несколько месяцев после свадьбы он понял, что репертуар ее реплик крайне ограничен, а кроме того, на поверку слова ее далеко не так остроумны. Она обладала вялым темпераментом и довольно скромным интеллектом. Она знала, что уже успела ему прискучить – ситуация складывалась скверная, тупиковая для обоих.

– Прости меня, – произнес Эммет. – Не знаю, что на меня нашло. Я ее хотел. Хотел чего-то, что… взбудоражило бы меня во всех отношениях. Знаю, что это подло. Но, Мадлен, я чувствую, что вся моя жизнь – какое-то болото. Эти чертовы коллеги. Там и поговорить-то не с кем, ни одного партнера для спарринга.

– Вот, выходит, что у вас с ней было? Спарринг?

– В определенном смысле.

– Боюсь, в словаре Вебстера такое значение этого слова не зафиксировано.

А потом Мадлен умолкла – она сосредоточилась, пытаясь найти выход, который спас бы ее брак. И в конце концов произнесла:

– Так. Вот какое я приняла решение. Я хочу, чтобы ты никогда больше ее не видел.

– Тебе повезло. Она хочет того же самого.

– А ты собирался ее переубедить, верно? Заставить с тобой увидеться. А уж убеждать-то ты умеешь. Тебе просто скучно, Эммет. И твоя скука представляет реальную опасность и для меня, и для нас. Скажи, чем можно развеять твою скуку? Работой?

– Я и так работаю. Работаю над печеньем с шоколадом и ванильным кремом и над крекерами со вкусом курицы.

– Я имею в виду работу, которая будет тебе по душе, – поправила она. – И чтобы ставки были высоки.