Горе, которое всколыхнулось в ней сейчас, как это часто бывало, когда она думала про прежнюю работу, было связано с Фейт. Фейт, которая не раскрылась Грир до конца как человек. Грир почувствовала, как к глазам подступают слезы, и подумала: ну вот, опять.

– Есть одна вещь, связанная с Фейт Фрэнк, – сказала она Кори.

– Я про это постоянно думаю. Она ведь, в принципе, так и не стала мне другом. Она, безусловно, была моей начальницей, но и этим дело не исчерпывалось. Кем она была? Я разделяла ее убеждения. Мне тоже хотелось их отстаивать. А потом все развалилось, и она на меня вызверилась. Возможно, у нее было на это право. Возможно, пусть она даже и Фейт Фрэнк, ей тоже не запрещено срываться и в эти минуты говорить другим не слишком приятные вещи. Меня просто задело, что этим другим оказалась я. Но я не имею никакого права так рассуждать. Я очень некрасиво поступила с Зи. – Кори посмотрел на нее с удивлением. – Да-да, – продолжала она, – знаю, тебе в это трудно поверить. Но иногда ты поступаешь с другими вопреки собственной воле. Мы с Зи постепенно с этим разбираемся, но медленно. Хотя подвижки есть. А Фейт… Стоит мне подумать о Фейт, у меня что-то мучительно сжимается внутри – и мне кажется, это не пройдет никогда.

– Пройдет, – обнадежил ее Кори. – Уж поверь опытному человеку.

Тут он зевнул и, смутившись, попытался спрятать зевок.

– Ты устал, – заметила она.

– Ничего страшного. Можем говорить дальше.

Грир подошла к шкафу, достала полотенце.

– Вот, держи, – сказала она. – Сейчас тебе постелю.

Он забрал свою сумку с туалетными принадлежностями в ванну, а она расстелила простыню на раскладном диванчике. То была эпоха, когда диваны часто складывали и раскладывали: люди все еще перемещались в пространстве, нигде не вставая на прикол, иногда им требовалось место, чтобы переночевать. Они делали все, что могли: прибивались к чужому берегу, падали в безвременье. Скоро времени предстояло ускориться, а жизни отлиться в твердые формы. И тогда диваны перестанут раскладывать.

Кори вышел из ванной, когда Грир расстилала плед поверх простыни. На нем была другая футболка, спальная, от него пахло незнакомым мылом или лосьоном: привычки изменились, подумала она с налетом грусти, как будто ее полагалось бы поставить в известность об этих переменах. Но, конечно же, прошло слишком много времени с тех пор, когда они следили, кто какими пользуется косметическими принадлежностями. Личное и повседневное, в совокупности равняющееся близости. Кори подошел к разложенному дивану, лег – длинные ноги пришлось поджать, чтобы уместиться; она услышала страдальческую воркотню пружин, а потом выключила свет и легла в свою кровать на другой стороне комнаты.