Зато вновь к Коломенскому подошли татары, в 1591 году «июля в 4 день, в неделю с утра пришел к Москве крымский хан Казы Гирей со многим собранием и стал против Коломенскова». В ответ через несколько дней «пришли и стали против Коломенскова» русские дружины. Стояние у Коломенского продолжалось недолго. В конце концов Казы Гирей с позором убрался восвояси.

В мае того же года, незадолго до Коломенского стояния, в Угличе был убит царевич Дмитрий, первый претендент в недлинной очереди на царский престол в случае смерти бездетного Федора Иоанновича. Народная молва немедля связала смерть царевича с именем Бориса Годунова, шурина царя Федора Иоанновича, выполнявшего функции правителя при государе. Споры о причастности Годунова к этому убийству ведутся до сих пор. Да и нет стопроцентных доказательств, что тот несчастный мальчик и был царевичем, что его не подменили, а возникший потом Лжедмитрий есть настоящий сын Ивана Грозного, а никакой не Гришка Отрепьев. Противоречивых мнений на этот счет предостаточно.

Но даже если это и так, то Борис Федорович по сравнению с Иваном Грозным, самолично лишавшим жизни сотни боярских детей, просто ангел. Однако образ его прочно ассоциируется в памяти поколений исключительно с невинно убиенным Дмитрием, будто все его драматическое правление только этим обстоятельством и было обусловлено (взять хотя бы оперу М. Мусоргского «Борис Годунов», сюжет которой лихо закручен именно вокруг угличского убийства).

Обвиняя Годунова, многие забывают, что после смерти Федора Иоанновича Блаженного Борис Федорович упорно отказывался стать царем, удалившись вместе со своей сестрой Ириной в Новодевичий монастырь. Народ же, собравшийся у Лобного места, отказался целовать крест Боярской думе, претендовавшей на коллективное управление государством, требуя провозглашения царем Годунова. Уже и Земский собор попросил его принять царский венец, а Годунов ни в какую. Лишь после крестного хода, на коленях молившего Бориса не бросать народ в трудную минуту, он согласился. Так что есть повод задуматься о том, кому выгодна была смерть Дмитрия – Годунову или, например, Василию Шуйскому.

За семь лет, проведенных на царском троне, Годунову (он жил в 1552–1605 годах) было не до Коломенского. На Россию словно сошла Божья кара – неурожай, голод, мор до неузнаваемости изменили первоначальное восторженное отношение людей к царю Борису. Справиться с бедствием не помогли ни его щедрость (он велел задешево продавать хлеб из своих амбаров), ни раздача милостыни, ни затеянное по всей стране большое строительство. Вот тут-то и напомнили о себе противники Бориса, распространявшие слухи о том, что Дмитрий жив-здоров и только и ждет возможности вернуться в Кремль. Тень убиенного царевича словно поднималась над Россией, предрекая стране еще бо́льшие тяготы. Беда случилась и с династией Годуновых. Сын скоропостижного скончавшегося Бориса, шестнадцатилетний Федор Годунов не просидел на троне и двух месяцев, не успев даже примерить шапку Мономаха – до венчания на царство он просто не дожил. В тот день, когда 10 июня 1605 года его задушили стрельцы, к Москве во главе большого войска подходил свежий кандидат на престол – воскресший царевич Дмитрий Иванович.