Три дня спустя, в начале вечера, когда охотники возвращались в лагерь, Келемоке, лениво пошатываясь, пришел вслед за ними – как будто тоже охотился. Он настороженно осматривался, но никто не сказал ему ни слова и даже не посмотрел в его сторону. Да, его игнорировали – но, по крайней мере, не проклинали. Он подошел к костру холостяков и присел. Еще несколько минут все продолжали беседу, не замечая Келемоке – как будто его и не было. Я видел, как нервно дергается его лицо – но он был слишком горд, чтобы заговорить первым. Затем мать послала к нему маленькую девочку с миской еды. Та вложила миску в руки Келемоке и робко, по-дружески ему улыбнулась.

Келемоке больше никогда не заигрывал с двоюродной сестрой, а сейчас, по прошествии пяти лет, он счастливо женат и у его двое прекрасных детей. У него нет проказы, и он – один из самых любимых и уважаемых охотников (Turnbull 1965, 111–114).

Отмщение, устойчивое изменение поведения нарушителя и прощение происходят посредством бурного выражения эмоций. Группа обошла шторм и поплыла на относительно ровном киле, причем никто из группы не знал, что каждый из них стоит у руля. Этот эпизод напоминает о характеристике, которую Токвиль дал малым группам, столь естественно совершенным, что кажется, будто они возникли сами собой.

Токвиль принимал во внимание, что большие общества не обладают такой естественностью. Для того чтобы такие нации, как Франция или Соединенные Штаты, оставались сплоченными, их должно объединять нечто большее, чем сама нация. Более того, это самое «нечто», которое во времена де Токвиля сплачивало Францию, отличалось от того, что сплачивало Соединенные Штаты, с важными последствиями для жизнестойкости обеих наций. Эти «нечто» были сложной смесью психологических отношений, неформальных обычаев и формальных социальных институтов, которые в совокупности можно рассматривать как культуру. Разумеется, у обществ охотников-собирателей, таких как мбути, тоже есть своя культура, важная для организации их поведения. Мы говорим о различиях в культуре, а не о ее наличии или отсутствии. Вместо того чтобы называть маленькие общества «естественными», а большие – «неестественными», нам следует просто сказать, что они для своего существования в качестве сплоченных обществ требуют разных культур. У мбути нет ни королей, ни судов, ни конституций. У крупных наций все это есть – и должно быть, – и только так те могут существовать в своем масштабе. Врожденная психология вовсе не изолирует культуру – она предоставляет блоки, из которых построены бессчетные культурные структуры.