И вот впрямь захворал.

Григорий между тем напоточил из бочки ковш вина, подал брату. Вино, взятое у Фетиньи, пригодилось. Хранили его до особого случая. Отлас стыдился слабости своей, но ещё более стыдился пить тайком. А выпить при всех – что скажут атаману его казаки?

– Пей, братко, – шепнул Григорий. – Я травки туда добавил.

– Травка не помешает, – усмехнулся Отлас и, услыхав чьё-то покашливанье, велел засветить фонарь. – Жалко казаков будить, – подмигнул он Марьяне, – а то бы всем налил по чарке.

И тотчас в юрте все зазевали, запотягивались.

– Мне чо-то про чарку приснилось, – разминая плечи, сказал Потап.

– И я тот же сон видел.

– А ты, Лука? – посмеиваясь, спросил Отлас. – Ты чо во сне видел?

– Я-то? – сморщил рябое лицо Лука. – Я, брат, прямо из бочки зузил... Выпала бочка из нарты, пробку вышибло, ну я и припал...

– Это, знаешь, не к добру, – предсказал Потап. – Чарку аль ковшик – куда ни шло, а вот изо всей бочки, бабка моя сказывала, не к добру.

– Ладно, братко, – расхохотался Отлас. – Налей им по чарке, коль сны вещие видят. И – мне для лечения.

– Вино-то? Бог с тобой, Володей! Его для радости пьют, а не от хворобы, – сказал Потап. – Захворал – травами пользуйся. А баня есть, дак в бане грейся.

– Без бани выправлюсь, – отмахнулся Отлас. – А коль бочку распочали, то и других казаков угостите. Юкагиров – тож.

Потап кивнул и, взвалив на спину бочку, вынес из юрты. Васька поддерживал её за днище.

На улице шепнул: Юкагирам-то надо ли? Казакам и то губы смочить не хватит. Да и нам бы по ковшичку ишо не мешало.

Выпили. Это сразу приметил Ома. Пьют винку, – сказал он сквозь зубы. – А нас как нету.

– Нас и нету для них, – поддержал Тынко негромко, но чтоб слышали и другие юкагиры.

– Отласу пожалуемся, – загудели.

– Жалуйтесь, ежели батогов захотелось.

Юкагиры во всём чувствовали себя ущемлёнными. Их отлучили от семей, пришлось бросить стада во время отёла, пушной промысел. В походе всем одинаково тяжко. Но казаки на особом положении. Вот и винку пьют, а про юкагиров забыли.