Но из острога было видно всего лишь с десяток нарт, прочие стояли в глубине леса. Отлас понимал, что даже и после поражения, которое потерпели олюторы, их значительно больше, чем казаков...
– Вот и всё, – Отлас тряхнул кудрями и, будто только что заметил тойона, с деланным удивлением спросил: – А это что такое?
– Тойон ихний.
– Князь, значит? Что ж, честь тебе, князь, – Отлас поклонился, отстегнул нож. – Вот дар тебе малый.
– О беде, постигшей олюторов, – ни слова. Даже их, славившихся невозмутимостью, удивили бесстрашие и невозмутимость Отласа.
– Прости, что хозяйничаем тут, – дружелюбно улыбнулся Отлас. – Брат брату помогать должен.
Тойон сдержанно кивнул, протянул лук свой – дар ответный.
– Благодарствую, – степенно кивнул атаман, словно весь век прослужил в посольском приказе. Никто не учил его обхождению, но он знал, что в общении с инородцами надо проявлять уважение. Оно сильнее ружья и сабли. – Распоряжайся теперь сам. Какая подмога потребуется – говори. В стороне не останемся. А ишо виновника накажи. Он навёл на вас моровую язву.
Григорий перевёл. Тойон сверкнул чёрными глазами, послал за Куимчой двух воинов.
– С острогом-то как решишь? – спросил Отлас, осторожно, стараясь не навязывать своего решения.
Боялся: вдруг жадность одолеет тойона, пожалеет он предать огню жилище, скарб, и тогда чёрная хворь погубит всех олюторов.
Тойон знаками показал, как добывают огонь, что-то крикнул своим воинам, и те бросились к юртам.
Когда запылал костёр, привели Куимчу. Он плевался и что-то шало выкрикивал. Отлас и без толмача понял: шаман злорадствует, не щадя горе пострадавших людей.
– В огонь его! – приказал тойон.
- Человека живого? – ужаснулся Григорий. – Сородича?
– Не лезь, – сурово остановил Отлас.
Что ж, он тут не хозяин. Свой судит своего. Да ведь и шаман погубил столько невинных людей. Из-за него они обречены на нужду и страдания. Может, тойон по-своему прав.
– Идёмте, – тихо позвал своих Отлас.