Пока Плотникова, отчего то волнуясь, по порядку рассказывала о злоключениях летнего лагеря, о нездоровых детях севера, о внесенных трестом инвестициях, о добросовестности и сознательности «химиков», о непонимании местной администрации Анапы, саботаже директора совхоза Волкова и невозможности получить под актом подписи начальника бассейновой инспекции, пожарника и курорт-торга, без которых лагерь открыться не может. Медунов слушал ее внимательно, смотрел, как Тучин пьет чай, стесняясь взять с блюдца большие спелые ягоды, как задремал в кресле уставший Миронов и, дождавшись окончания долгого рассказа, полного иронии и горечи, подытожил: «Вы, наверное, не все поняли, товарищи. Или даже совсем не так, как следует, поняли. Народ ведь у нас своеобразный, интересный и героический, можно сказать, народ. Труженики. И проблема с загрязнением Черного моря имеется, и она нас не может не волновать. Но не настолько, чтобы не принять, не обогреть, не оздоровить в нашем солнечном крае детей героических сибирских нефтяников и строителей. Такого у нас просто быть не может, не было и не будет. Не волнуйтесь, езжайте в Новороссийск, подписывайте там акт, а потом возвращайтесь в Анапу — там вас, наверное, потеряли и ждут. Всего вам доброго. Вера Ивановна, проводите гостей». И вышел из-за стола, чтобы проводить их до дверей кабинета, пожав на прощание руки всем.

Посмотрев вслед отходящему автобусу, Медунов выключил с лица дежурную улыбку и вызвал секретаря: «Вера Ивановна, соедините меня с Новороссийском, а после него — с Анапой». Подразумевалось — с секретарями горкомов. Вера Ивановна понимала своего шефа с полуслова.

«Вот увидите — сейчас все быстро решится, и в ЦК ехать не надо. — разглагольствовал за рулем Миронов. — А там развели бы бодягу: что, да почему. Уж я знаю». — «Что, приходилось бывать?» — попробовала подколоть водителя Наталья Петровна, для которой сегодняшняя встреча с секретарем крайкома должна была стать событием на всю оставшуюся жизнь. Миронов не заметил подкола и ответил просто: «Приходилось. И все решили по справедливости». — «Три года «химии» — это по-твоему справедливо?» — усомнился Тучин. «Справедливо — не справедливо, но могло быть хуже. И значительно. А «химия» у меня еще вчера закончилась и теперь можно оформлять паспорт».

Начальник бассейновой инспекции Стешенко, несмотря на поздний час, оказался в своем кабинете и, что есть сил, старался казаться трезвым и гостеприимным. От подарков, впрочем, не отказался и тут же немедленно открыл одну из коллекционных бутылок: «Это наше, Абрау Дюрсо. Выпьем за моего Игоря — не откажите. Мне уже и из горкома звонили…» Это он соврал: ему не звонили, а с милицией разыскали в одном из ресторанов, поставили под холодный душ, а потом доставили на беседу к секретарю горкома. Из объятий Стешенко вырвались не скоро, зато с подписанным актом ввода лагеря. «Давайте поспим пару часиков, а то я сильно устала». - предложила Наталья Петровна и откинула спинку кресла. Миронов припарковал автобус к обочине и развалился на заднем сиденье — усталость давала себя знать.