О походке толстяка: «Он вразвалочку колыхал (?) в нашу сторону».

О породе зверей: «…ни в их нраве, ни в их повадках я не нашел ничего такого, что импонировало бы мне до глубины души (!). Враг общества номер один почему-то представлялся мне шиковатой (?!) колоритной личностью, а оказался злобной стенающей тварью, лишенной какого бы то ни было личного обаяния». Тут все безвкусно, безграмотно. Это уже не случайные вкрапления, нередкие нечаянности, так ухарски переведена вся книга.

И если бы только она одна!

Переводились рассказы писателей страны-доминиона, в основном — о судьбах коренных жителей. Литература страны еще очень молода, авторы не слишком искушены, им и самим не всегда хватает мастерства, такта и чувства меры, особенно когда они посмеиваются над своими героями. Тем нужнее верный слух, верный выбор слов переводчику. Но…

Племя аборигенов не дает колонизаторам надругаться над своей святыней. Одержав первую победу, племя веселится. У автора сценка ироническая, в переводе — разудалый балаган. Язык может показаться живым, но это — по милости развязного, залихватского тона: вопрошал, распалялся, разглагольствовал, ничего себе положеньице — таков выбор слов там, где в этом нет никакой нужды. Переводчик пишет болтовня, а в подлиннике дети уже не верят в старые сказки о колдунах. В переводе старуха — героиня рассказа со смаком сплюнула, а в подлиннике — с холодным презрением! И даже смерть старухи выглядит карикатурно: «Вид у нее был какой-то отсутствующий. Она была мертва». А на самом деле: казалось, она все еще погружена в раздумье. Но она была мертва!