Он отвернулся, ругаясь на чем свет стоит, и застонал: рука после удара в стену разболелась. Она пошла за ним.

— Ты говоришь обо всем, что я сделала — об Энтали, Сиси, Доминике. Что с тобой такое, мальчик? Расскажи же мне.

— Отойди! — Он сжал кулаки.

— Завьер, если ты меня тронешь, дом тебя покалечит!

Как она могла такое подумать?

— Я тебя и пальцем не могу тронуть.

— Да ты только что цапнул меня, как цепной пес!

Ему стало нестерпимо стыдно. Она ухватила его за лицо, впившись ногтями в кожу.

— Это так я с тобой поступила, Завьер?

— Отойди от меня!

— Так что, говоришь, я сделала с твоей жизнью?

— Я женился не на той! — пронзительно выкрикнул он.

Она отшатнулась.

— А я тут при чем?

От захлестнувшей его ярости он стал заикаться.

— Она б-была т-такая же, как т-ты. К-контролировала к-каждый м-мой шаг, н-настаивала, з-заставляла все делать по-своему… и всякий раз по-другому… и я не м-мог… просто не м-мог принять собственного решения… я знаю, я был плохим мужем… — От волнения у него перехватило дыхание. — Я знаю… она всегда грустила… я пытался… я только…

Она обняла его. Он попытался ее оттолкнуть, но Дез’ре его не отпускала. Сцепившись, они стали бороться. Ему бы смахнуть ее с себя как назойливого москита. Он снова ее толкнул, на сей раз сильнее, но она сцепила пальцы у него на шее. Остекленевшие глаза, сжатый рот, длинные тонкие ресницы — все утонуло в складках отечной кожи лица. Пьет слишком много молока и испытывает дефицит рыбьего жира — кому-кому, как не ей, это знать. У нее закатились глаза. И она обмякла в его руках.

— Дез’ре…

Она уснула. Дуновение невнятного пьяняще приторного аромата. Его отяжелевшие, словно окаменевшие, веки сонно смежились, губы обвисли.

— Дез…