Омон остался в истории Москвы и как организатор первого звукового сеанса с помощью биофонографа, сочетавшего возможности кинематографа и фонографа.

В 1902 г. в театре на Триумфальной площади показали кинозапись театрального спектакля «Проделки Скапена» Мольера, синхронно озвученную диалогами.

Как это не раз случалось в истории, бизнес накрылся медным тазом в один прекрасный день. Как‑то февральским утром 1907 г. сотрудники и актеры театра, пришедшие за зарплатой, не обнаружили своего директора. А он примитивно кинул их, бежав на историческую родину с остатками кассы от кредиторов и долгов. Пресса сообщала: «Из Москвы исчез г. Омон, которого в этот день усиленно разыскивал судебный пристав для получения от него подписки о невыезде. Услужливые друзья Омона говорят, что он уехал только на 11 месяцев, сдав на это время помещение театра г‑же Сытовой; в действительности же г. Омон еще осенью продал свое имущество Лидвалю и Ко, причем сделка совершена на имя клоуна Бома». В Париже Омон вновь взялся за старое, обосновавшись в кабаре «Мулен Руж» на Монмартре.

После 1917 г. здесь давал представления Государственный театр имени Вс. Мейерхольда, с которым мы подробно познакомились в начале нашей прогулки. Гибель режиссера в сталинских застенках заставила авторов проекта нового здания театра срочно переделывать его. В итоге в 1940 г. появился Концертный зал имени Чайковского. В это время проектом ансамбля всей Триумфальной площади занимался архитектор Алексей Щусев, он‑то и предложил свой вариант фасада театра – на тему венецианского Дворца дожей. Эта версия впоследствии и была воплощена в жизнь уже другими зодчими – Д.Н. Чечулиным и К.К. Орловым.

Что же касается клоуна Бома, то он выступал в стоящем рядом с театром Омона цирке братьев Никитиных. Михаил Булгаков увековечил Бома и его партнера Бима в «Роковых яйцах»:

«В цирке бывшего Никитина, на приятно пахнущей навозом коричневой жирной арене мертвенно‑бледный клоун Бом говорил распухшему в клетчатой водянке Биму:

– Я знаю, отчего ты такой печальный!

– Отциво? – пискливо спрашивал Бим.

– Ты зарыл яйца в землю, а милиция 15‑го участка их нашла.

– Га‑га‑га‑га, – смеялся цирк так, что в жилах стыла радостно и тоскливо кровь и под стареньким куполом веяли трапеции и паутина.

– А‑ап! – пронзительно кричали клоуны, и кормленая белая лошадь выносила на себе чудной красоты женщину, на стройных ногах, в малиновом трико».

Братья Дмитрий, Аким и Петр Никитины – это не акробаты и не эквилибристы, как может показаться на первый взгляд, а профессиональные организаторы циркового дела в России. Когда‑то, еще в 1860‑х гг., они исколесили вместе всю страну: Дмитрий играл на балалайке, Аким жонглировал, Петр глотал шпаги. Но затем они сами принялись устраивать балаганы, причем стационарные. Где они только не открывали свои цирки – в Саратове, Киеве, Астрахани, Баку, Казани, Нижнем Новгороде, Харькове, Одессе, Минске, Орле и других городах. Московский цирк Никитиных считался одним из лучших и имел вращающийся манеж.