— Еще рано.

Песня смолкает, и тут же начинается новая. «Ала-лала-лала-ала-лала-лалала-лала». Зал взрывается криками, и даже я узнаю «Холодок» группы Мэвл. Отец бы при первых же нотах упал замертво. Я чувствую, как легкие сдавливает жгутом, силюсь вдохнуть. Фатя тянет меня за руку, прижимает к себе и обнимает за плечи. Я чувствую запах ее духов, вдыхаю… Внезапно зал перед глазами перестает расплываться. Стулья возвращаются на место, пол выпрямляется. Голова больше не кажется набитым ватой мешком. Я в изумлении таращусь на Фатю. Она довольно улыбается.

— Получилось! — Она слегка отталкивает меня и кружится в танце. Воздух вокруг дрожит и мерцает, и я стою, завороженный. Или мне только кажется, что я стою? Мои ноги притопывают в такт, руки взмывают в воздух. И мы танцуем и танцуем, до самой последней песни, ни разу не присев отдохнуть.

Вечером на улице темно и морозно. Снег искрится в свете фонарей. Мы с Фатей идем по школьному двору, держась за руки, не решаясь заговорить.

— Что это было? — наконец спрашиваю я, дойдя до ворот.

— А ты так и не понял? — Фатя смеется. — Ну и дурак же ты.

Она останавливается и вытаскивает из-под хиджаба прядь.

Ария Каварадосси, — вдруг пронзает меня. Вот что там будет. Потому что это самая красивая музыка на свете. Кажется, я говорю это вслух, но Фатя не удивляется.

— Ну, смелее, — она берет мою руку и подносит к черной волнистой пряди. Кончики пальцев скользят по ней, и…

Внутри меня, как бутон, распускается Вальс Дождя Шопена. Дивный, магический, хрупкий. Кажется, коснешься — и рассыпется. Но радость узнавания быстро сменяется грустью.

Я замираю.

— Но как же так? Я думал… Я думал, нам хватит этого на несколько лет. А это… А это…

— Цветок-однодневка? — подсказывает Фатя. — Мама предупреждала, что вы, музыкальные, все тугодумы. Кроме ушей ничего использовать не умеете. Все вам надо показывать, да объяснять.

— Подожди, подожди, откуда твоя мама…?

Но прежде, чем я успеваю закончить вопрос, Фатя меня целует.

Ее губы мягкие, а дыхание пахнет малиновой жвачкой. Мне кажется, что мои легкие снова сдавило жгутом, и голова идет кругом. Фатя берет мою руку в свою и кладет мне на голову.

— Ну теперь-то ты чувствуешь?

И в этот момент меня накрывает. Мощная волна арии Каварадосси обрушивается на меня, словно цунами, пронзает каждую клеточку моего тела и разливается вокруг. Я тупо стою и смотрю на Фатю. Меня осеняет внезапная догадка.

— Ты одна из нас! Ты… ты… Ты танцуешь! Вот ты кто! Ты собираешь танцы. И я…

— Неплохой образец чечетки, — смеется Фатя. — Но я не могу его использовать. А свой собственный танец с тобой — могу.