Сегодня папа, этот коварный Киса Воробьянинов, запретил мне о нем писать.

Не потому, что ему не нравится это как факт. Просто надо было мне досадить, а так как ни на какие его провокации, по крайней мере внешне, я теперь не поддаюсь, он укусил меня за самое мягкое, то есть за самого себя как персонажа моих памфлетов и юмористических куплетов. Поскольку практически вся моя жизнь теперь крутится вокруг него, писать мне стало просто не о чем.

Третий день вытягиваю из него позволение.

Папа разрешит, конечно, но это сладкое время власти ему нравится потянуть.

Мой капризный король.

21 апреля 2018 г.

Так. Это более чем серьезно. Буду краток. Вернулся из клиники. Справок никто не дает. Но сказали, что, если бы случилось страшное, позвонили бы и в три ночи.

Началась было паранойя, правильно ли я дал свой номер телефона и правильно ли записали, но быстро ее задушил. Не время ссать. После.

Пусть будет только жив. Из остального я отца вытащу.

* * *

Есть странные связи, необъяснимые с точки зрения науки.

Отец пообедал и, как всегда, лег вздремнуть. День как день, ничего необычного.

Но я, проходя мимо его комнаты, что-то почувствовал. Необъяснимое. Зашел. Спит и спит, даже слегка похрапывает во сне.

Но волнение не прошло и заставило меня его начать будить.

А он не просыпается. Зову, трясу его за плечо, а папа не просыпается все равно. Открыл ему глаза сам. А отца в этих глазах нет.

Вызвал скорую. Обширный инсульт.

Что вот меня толкнуло… Странное предчувствие. Через какие поля, нейроны передалось мне, что отцу нужна помощь? Я не знаю. Но передалось. Это факт.

Так же чувствую сейчас, что отец жив. Ему страшно. Но жив.